N. 4 – 2005 – Tradizione Romana

 

 

Я. В. Mельничук[1]

 

Военно-политическое значение сакрального ритуала lustrum

 

Singulis actibus proprios deos praeesse[2].

Serv. Aen. II. 141.

 

План: 1. Введение. – 2. Роль Марса в связи с церемонией люструм. – 3. Соотношение терминов «Марсово поле» и «царское поле». – 4. Происхождение термина lustrum и периодичность данного обряда. – 5. Значение термина lustrum condere в его военном аспекте. – 6. Реконструкция военных аспектов данного ритуала. – 7. Юридическое значение ритуала. – 8. Значение люструма в политической жизни Рима. – 9. Итоги.

 

1. – Введение

 

Проведение сакрального обряда lustrum, наравне с цензом, стало первой по времени возникновения и по значимости обязанностью цензоров. Lustrum — это священный обряд очищения всей древнеримской общины, символизирующий ее социально-политическое единство[3]. Lustrum – многоаспектное явление римской жизни. В данной работе мы остановимся на военно-политическом значении этого ритуала.

Lustrum, как сообщает традиция (Liv. I. 44), был введен царем Сервием Туллием[4] с целью сакрально-юридического оформления патрициев и плебеев в единый организм — exercitus Romanus. Он объединял теперь всех мужчин civitas и прежде всего — мужчин-воинов. Посредством участия (или неучастия) в церемонии люструма определялась та единственно социально значимая категория граждан (cives), на которую Сервий Туллий только и опирался в борьбе против сената как наследника гентильных организаций, — также, как новые, центуриатные собрания противопоставлялись прежним, куриатным[5].

О социально-политическом значении обряда lustrum надо говорить постольку, поскольку политические мотивы сервиевой реформы были заранее определены социальными причинами. Хотя избирательная реформа резко увеличила число голосующих и, что особенно важно, расширила социальную прослойку людей, способных носить оружие, она распространялась лишь на зрелых свободных мужчин.

Итак, обряд люструма проводил извилистую, но четкую границу, отделявшую политически значимую часть населения Рима (мужчин-воинов, граждан Рима — Quirites) от остальных, фактически неполноправных членов общества.

Как известно, происхождение ритуала люструм уходит своими крнями еще в царскую эпоху. Этот обряд широко практиковался уже при Сервии Туллии. В российской исторической науке исследования этого обряда и смежных тем еще не проводилось. Зарубежные авторы, в основном — филологи и религиоведы — изучали различные аспекты данной сакральной церемонии методами своих наук. Но однозначного толкования некоторых явлений, связанных с люструмом, еще нет. Мы остановимся на следующих спорных вопросах:

1)     о роли Марса в связи с церемонией люструм;

2)     о соотношении терминов «Марсово поле» и «царское поле»;

3)     о происхождении термина lustrum и о периодичности данного обряда;

4)     о значении термина lustrum condere в его военном аспекте;

5)     о реконструкции внешних, то есть военных аспектов данного ритуала;

6)     о юридическом значении ритуала;

7)     о значении люструма в политической жизни Рима.

 

2. – Роль Марса в связи с церемонией люструм

 

Марс, как известно, был богом древних италиков[6], сфера влияния которого распространялась не только на военные действия, но и на сельское хозяйство[7]. Это видно и потому, что на царском поле, называвшемся после 509 г. Марсовым (Liv. II. 5), проходили не только военные смотры-сходки (Liv. I. 16. 1), но и мирные земледельческие работы: «Марсово поле» было выделено царю общиной (видимо, еще при Ромуле) в пользование как постоянный источник его существования.

Согласно сообщениям традиции, Марс в римской религии исполнял двойную функцию; так как первая и наиболее важная ее часть общеизвестна, необходимо более подробно остановиться на соотношении первой и второй.

Первым, наиболее древним из сохранившихся источников является так называемый «гимн арвальских братьев» — священной коллегии из 12 человек, отвечавшей за служение божествам (в том числе и Марсу), контролирующим плодородие земли и размеры будущего урожая.

«Neve luerve Marmar, sins incurrere in pleores...» — вот строка из гимна, в которой арвальцы просят Марса избавить их от засухи[8]; Марс выступает здесь с теми же функциями, что и восточносредиземноморский Аполлон — бог смерти и засухи[9]. Жертвоприношения, совершаемые арвальскими братьями, в данном случае были следующими: две свиньи, затем — «почетная корова» (vacca honoraria) и, наконец, одна тучная овца (agna opima)[10]. Если сравнить эти жертвы с жертвоприношениями, приносимыми цензором во время церемонии lustrum — suovetaurilia (свинья, бык и овца: Liv. I. 44; мужского рода[11]), то станет ясно, что жертвы в обоих случаях отличались по половому признаку, но приносились в конечном счете именно Марсу, к которому обращались, очевидно, как арвальцы, так и цензор, проводивший lustrum. Марсу–воителю жертвовали один и тот же вид животных мужского пола, что и Марсу-защитнику посевов — женского.

Вместе с тем, существует косвенная, но четкая связь аграрного культа с культами военного характера. Так, Conditor — божество, относившееся к культу плодородия[12], имеет параллель в выражении lustrum condere, подразумевавшем завершение церемонии люструма и освящение вновь сформированного римского войска[13].

Амбивалентность Марса так или иначе отмечается всеми учеными, исследовавшими этот культ. Поэтому, «видимо, было бы неправильно приписывать Марсу тех времен какую-то одну строго определенную функцию — аграрного бога или бога войны...» — писала Е. М. Штаерман[14].

 

3. – Соотношение терминов «Марсово поле» и «царское поле»

 

Марсово поле — низменность, расположенная на южном берегу Тибра. Оно было образовано аллювиальными наносами и донными отложениями: Тибр в этом месте отворачивает налево, огибая массив Яникула и, естественно, замедляет свое течение у противоположного холму низкого берега. Даже в республиканское время воды реки часто заливали поле по несколько раз в год[15], что и определило, с одной стороны — тучную почву, с другой — болотистый характер местности (Caprae palus на Марсовом поле)[16]. Марсово поле ограничивается Фламиниевой дорогой (посл. четверть III в.), построенной на месте более древнего тракта. В этих пределах (река — дорога) Марсово поле составляет площадь в 180 га, простираясь вдоль берега примерно на 1,5 км, а в ширину — более 1 км.

Вопрос о роли Марсова поля при совершении церемонии lustrum, а так же само название поля в царскую эпоху обойден вниманием многих ученых, тогда как он представляет несомненный интерес.

Е. М. Штаерман лишь мельком касается этой темы: «Царская земля между городом и Тибром была посвящена Марсу и стала Марсовым полем», — писала она о времени начала Республики, — «что, возможно, диктовалось желанием восстановить престиж Марса, оттесненного при Тарквинии Юпитером, а так же популярностью Марса среди италиков»[17].

Но так ли это? Ведь храм Юпитеру Капитолийскому (площадью 59 на 55 м[18]), был освящен лишь в первые годы Республики[19], и этим жестом римляне, кажется, только продолжили тенденцию возвеличивания Юпитера над остальными богами (ср.: Liv. II. 8. 6 - 8). Да и Сервий Туллий[20], стараясь сплотить латинов вокруг Рима, поддерживал прежде всего культ Дианы[21], а не Юпитера.

На наш взгляд, все выглядело несколько иначе. Очевидно, что «вознесение» Ромула на небо[22] (Cic. Rep. II. 10. 19 - 20; Liv. I. 16) и поражение молнией Тулла Гостилия (Liv. I. 31. 8; Aug. De civ. Dei, III. 15) — дело рук Юпитера[23]. Если мы зададим себе простой вопрос «кому это выгодно?», то ответ ясен: эти легенды родились на свет с легкой руки римских жреческих родов или — что одно и то же — сената (Cic. loc. cit.)[24]. Отметим, что часть сената была недовольна деятельностью Сервия Туллия[25], раздававшего земли, приназначенные для знати (primoribus), как сказано в речи Тарквиния Гордого, «грязным нищим» (Liv. I. 47. 11 - 12). С другой стороны, часть сената во время выступления (мятежа) Брута была на стороне Тарквиния[26]. Таким образом, завершение строительства храма Юпитера, предпринятое последним царем, можно рассматривать в том числе как попытку его примирения с сенатом, вожди которого, очевидно, видели в Юпитере бога, карающего противившихся его воле царей. Освящение храма Юпитера Капитолийского в первые годы Республики вполне логично, ибо сeнат, так или иначе, низверг царскую власть[27].

Учитывая это, а также амбивалентную функцию Марса в римском пантеоне («бог войны, аграрный бог», по Е. Штаерман), можно предположить, что царское поле, бывшее одновременно и местом сбора царского войска, и царской пашней, пожизненно принадлежавшей верховному римскому вождю[28], с самого начала царской власти называлось Марсовым: ведь Марс — покровитель царя–военачальника и верховный бог римской общины[29], он, как и царь — ее представитель, посредник между богами и народом. Поэтому вполне возможно, что в царскую эпоху «Марсово поле» и «царское поле» были синонимами.

В древнегреческой традиции имеются сведения о захвате и присвоении Марсова поля, этого священного публичного участка последним царем Тарквинием II (Dionys. V. 13. 2)[30]. Однако, учитывая собственно римскую, ливианскую традицию (Liv. I. 16), думается, нет оснований, вслед за Дионисием, так уж строго придерживаться популярной в I в. теории «доброго» и «злого» царя. Так же нет оснований приписывать конкретно Тарквинию Гордому деяния, совершенные кем-то из царей еще ромуловой эпохи. Да и тот факт, что Сервий Туллий проводил свои цензы и люструмы на том же поле, на котором проводил смотры римского ополчения легендарный Ромул, что Тулл Гостилий использовал для своих нужд публичные участки сакрального назначения (Dionys. III. 1. 4 - 5), свидетельствует в пользу традиционного, из века в век, пользования римскими царями особыми священными участками, самый обширный из которых был посвящен Марсу (Campus Martius).

Представляется странным, что «священное поле» (Liv. II. 5), на котором еще Сервий Туллий начал проводить люструмы — обряды общеполисного значения, не имело, вопреки традиции, особого посвящения и наименования, кроме чисто нарицательного — «царское». Если на священном поле царь совершает ритуал с принесением жертв Марсу, то оно, можно предполагать, могло ab initio называться «Марсовым».

 

4. – Происхождение термина lustrum и периодичность данного обряда

 

Один из наименее исследованных вопросов - проблема соотношения понятий Марс и люструм. Церемония lustrum была посвящена Марсу и проводилась на Марсовом поле. Теперь обратим внимание на происхождение названия обряда.

Расшифровка термина lustrum занимало умы историков и филологов-классиков на всем протяжении XIX – XX вв. Однако до сер. XX в. исследования проводились скорее филологами, не редко в отрыве от исторического контекста.

Так, германский филолог-классик Оскар Лёйце в своей диссертации[31] провел сравнение двух схожих терминов — lustratio и lustrum и на основе данных об их употреблении античными авторами сделал заключение о том, что lustrum — это лишь религиозный компoнент обряда, а lustratio — общее наименование всей церемонии завершения ценза, то есть распределения граждан по центуриям.

Исследования в этой области продолжил его коллега Дойбнер[32]. Он выводил термин lustrare из luere («очищать проточной водой»). Однако это довольно распространенное в начале ХХ в. определение подверг жесткой критике В. Ф. Отто[33]. От перевода этого термина на современные языки резко менялась его смысловое содержание. В. Отто полагал, что lustrum не есть производное от luere или luo[34]. Если О. Лёйце и Дойбнер видели в люструме священный ритуал, то В. Отто приписывал ему светский характер. Основываясь на сообщении Варрона[35], германский ученый производил lustrum от luere в значении «исполнять, выплачивать» (solvere), а не «очищать». Следовательно, lustrum связан со временем уплаты налогов в казну[36].

Вместе с тем, в литературе присутствует и другая точка зрения. Так, У. Ворд Фаулер трактовал solvere Варрона не как «уплату» (денег), а как «искупление», освобождение цензорами войска от порчи[37]. Однако это понимание не нашло поддержки у современных исследователей[38].

Итак, В. Отто исходил из модной в то время в Германии «индоевропейской» трактовки термина люструм. Lustrum от *loucstrum, с и.-е. корнем *leuk-, производными которого в классических языках являются, соответственно, lux и leuvssw. Поэтому lustrare В. Отто в конце концов интерпретировал как «светить, освещать», а lustrum — как «освещение». Но это освещение в широком смысле слова: и как поверка, инспекция войск. Здесь уже само употребление термина заставляет германского религиоведа расширить его содержание: «видеть, посещать, рассматривать, проводить lustrum». Это последнее значение, как полагал В. Отто, стало употребительным только со времени Октавиана и поэтому не может применяться к изначальному смыслу действия. Значение «проводить, преобразовывать» само по себе вряд ли что-либо может дать для понимания термина lustrum.

Обратим внимание на то, что любая попытка отыскать индоевропейские корни люструма если и не обречена на провал, то не столь уж необходима, поскольку при любой интерпретации этого термина мы «должны» отразить в том числе и его значение в военном отношении — как обозначение обряда, призванного выполнить какие-то сакральные действия над войском.

Так, В. Отто, стягивая изначально широкое понятие lustrum до значения «инспектировать войско»[39], приходит, по справедливому замечанию Ж. Пьери, к опять-таки одному из значений люструма, уже определенному ранее О. Лёйце как «профанный» lustrum, то есть процедура оформление центуриатного строя из прошедших ценз взрослых граждан, «способных носить оружие» (qui arma ferre possent).

В 20-е гг. концепция О. Лёйце, В. Отто и других следовавших за ними ученых подверглась критике в статье Хельмута Берве[40]. Берве сразу же акцентирует внимание на том, что все самые древние источники говорят о люструме как о религиозной церемонии.

Cato, Agr. 141. 3: Harumce rerum ergo, fundi terrae agrique mei lustrandi lustrique faciendi ergo sicuti dixi macte hisce suovetaurilibus lactentibus immolandis esto.

Agr. 141. 3 (пер. М. Е. Сергеенко): Сего ради и ради очищения имения, земли и поля моего и совершения очищения, как я сказал, почтён будь [Марс] сими животными-сосунками[41].

Fest. 144. 3 L.: Minuitur populo luctus, aedis dedicatione, cum censores lustrum condiderunt, cum votum publice susceptum solvitur.

Фест. 144. 3 L: Народу рекомендуется сдерживать скорбь при освящении храмов, при проведении цензорами люструма, когда исполняется публично данный обет.

 

В частности, Х. Берве считал, таким образом, что lustrum нельзя отделять от более широкого понятия lustratio («очищение» вообще). Далее, пишет Х. Берве, следует ответить на вопрос: мог ли политический термин lustrum («смотр», по В. Отто) быть употреблен в отношении религиозного культа? Нет, ведь этому противоречит текст Катона. Термин lustrum с самого начала являлся частью сакральной лексики, а потом уже — политической: внешнее значение слова «смотр» следует понимать в сакральном его значении — «охрана». Мнению В. Отто можно противопоставить и сообщение Феста (Fest. 107 L), который определяет lustrum и особенно lustrum condere только в сакральном значении, несмотря на то, что этот термин к концу Республики явно стал обозначать просто акт оценки имущества. В любом случае, к основному значению слова lustrum, как оно употреблялось изначально, а не в позднереспубликанский период, следует относить действие, направленное на окружающие предметы. В частной жизни данный акт (lustratio privata) тесно связан с культом Марса (Cato, Agr. 141. 3), что отмечено еще Г. Виссовой[42], а поскольку военная составляющая в Римской civitas являлась едва ли не важнейшей, то lustrum следует отнести к сакральным актам публичного характера. Данное единство сакрального и политического аспектов власти цензоров соответствовало характеру религиозных представлений римлян, их обычаям и имело определенные параллели у других народов. Конкретно в Риме «народ» (populus) выступал как «войско» (exercitus), то есть основной субъект публичного права, облекающий властью магистратов и контролирующий их, и в то же время — как объект права сакрального. Это указывает на двойственное значение термина lustrum как военный «смотр» и как сакральный акт «очищения»[43].

Несколько иное словообразование lustrum предложил К. Кох[44]. Lustrum, полагал он, — производное от и.-е. корня *luc- («круг»; корень со значением периодичности, как период обращения звезд и Солнца в представлении древних). Интерпретацию К. Коха приняла, по-видимому, и Е. М. Штаерман[45]. Однако очевидно, что перевод «освещение» (В. Ф. Отто) и «круг» (К. Кох) — в смысловом отношении накладываются друг на друга и почти совпадают.

К. Кох понимает lustrum как ритуальный акт, воспроизводящий очищающее и периодическое движение Солнца[46] и звезд вообще. Ж. Пьери прибавляет сюда и Луну[47], очевидно, следуя филологическим изысканиям Э. Бенвениста[48].

Замечание, сделанное французским филологом, очень важно. Ведь оно не только подтверждается данными источников[49], но и позволяет уточнить время учреждения обряда lustrum. В традиции отмечена как связь lustrum с Луной, так и с Солнцем[50]. Спрашивается, какая из этих традиций восходит к более раннему времени?

Риторический вопрос. Основание храма Луны до сих пор считается политическим предприятием Сервия Туллия[51], да и возведенный им храм Дианы имеет прямое отношение к лунному культу. Отметим, что первоначально римский год состоял из 10 месяцев, что говорит о действии в эпоху царей именно лунного календаря.

Solin. I. 35: Romani initio annum decem mensibus computaverunt a Martio auspicantes.

I. 35: Римляне насчитывали в году 10 месяцев, начиная с Марта.

Macrob. Sat. I. 12. 3: Non igitur mirum in hac varietate Romanos quoque olim auctore Romulo annum suum decem habuisse mensibus ordinatum, qui annus incipiebat a Martio et conficiebatur diebus trecentis quattuor.

I. 12. 3: Нет ничего удивительного в этом разнообразии, ведь некогда Ромул посчитал нужным, чтобы у римлян было 10 месяцев, чтобы год начинался с [месяца] Марса [в Марте] и насчитывал 304 дня[52].

 

Несколько позднее был введен «стандартный» лунный календарь из 12 месяцев и 354-х дней (Censorin. De die nat. 20. 4):

Censorin. 20. 4: Postea sive a Numa, ut ait Fulvius, sive, ut Junius, a Tarquinio XII facti sunt menses et dies CCCLV, quamvis Luna XII suis mensibus CCCLIIII dies videbatur explere; sed ut unus dies abundaret, aut per imprudentiam accidit, aut, quod magis credo, ea superstitione qua impar numerus plenus et magis faustus videbatur.

20. 4: Позже то ли Нумой, как говорит Фульвий, то ли Тарквинием [Древним], как [передает] Юний, учреждено было 12 месяцев и 355 дней, хотя 12 лунных месяцев насчитывают 354 дня; таким образом, один день — лишний: он или по незнанию добавлен, или, что, как я полагаю, более вероятно, из-за суеверия, [состоявшего в том,] что нечетное число — «целое» и [потому] казалось более счастливым.

 

И, наконец, наибольшего из в то время возможных приближений лунного и солнечного циклов достиг Сервий Туллий (Macrob. Sat. I. 13. 20, со ссылкой на юриста Юния Гракхана), который вставил добавочный месяц (intercalarius mensis) вслед за последним праздником в году — Терминалиями (Censorin. De die nat. 20. 6), тем самым окончательно превратив лунный календарь в лунно-солнечный[53].

Таким образом, источники позволяют нам довольно точно представить себе раннюю историю римского календаря. Примечательно, что именно Сервий Туллий постарался максимально его стандартизировать. Но зачем? Очевидно, в том числе и для того, чтобы наиболее точно проводить обряды и праздники, и не в последнюю очередь lustrum.

Довольно часто возникающие среди ученых споры о периодичности люструма, то есть о том, что обозначают термин lustrum quinquennale и идиоматическое выражение quinto quoque anno, могут быть разрешены вполне удовлетворительно.

В литературе давно была обнаружена связь между римскими и греческими периодическими культами[54]; эту особенность подчеркивали А. Сабо и Ж. Пьери[55]. А. Сабо, исследуя lustrum как циклический ритуал, соотнес эту церемонию с греческим космическим культовым периодом Pentethriv", основанном на изучении древними периодического обращения Луны и Солнца.

Учитывая, что теоретически lustrum должен был проводиться через четыре года на пятый и то, что lustrum — это еще и основной масштаб римского летоисчисления, можно сравнить его с другими значительными feriae с периодичностью в 4 - 5 лет. В частности, классические панэллинские Олимпиады проводились раз в 4 года по солнечному календарю, то есть раз в 5 лет — по лунному, более архаичному календарю[56].

Однако римский календарь был чрезвычайно подвижен. Принимая в расчет несовпадение солнечного и лунного циклов для периода протяженностью в 4 - 5 лет, а также то, что в раннее время римский календарь полностью контролировали цари и понтифики[57], можно предположить, что именно этим объясняется отсутствие постоянной, твердо установленной и точно вычисленной даты проведения люструма.

Итак, термин «пятилетний» (quinquennalе) относится к лунному календарю. Следовательно, связка lustrum — quinquennium позволяет отнести учреждение этого обряда ко времени календарной реформы Сервия, когда год стал примерно равен нашему, но учитывался по лунно-солнечному календарю. Даже позднее, в эпоху солнечного календаря, выражения quinto quoque anno = quinquennium остались синонимами lustrum. Может быть потому, что «четыре (солнечных) года» было чётным, «неполным», а, значит, ритуально неприемлемым числом (ср.: Сensorin. De die nat. 20. 5). Термин quinquennium уже в эпоху цензора Аппия Клавдия Цека (312 г.) не отражал существа дела, так как lustrum должен был проводиться раз в пять лет (quinquennale), но практически осуществлялся через 4 года на 5-й, как и писал в свое время Т. Моммзен[58].

Вместе с тем, существуют и другие теории, связывающие lustrum с более поздним, солнечным календарем[59]. Их предложили венгерский религиовед А. Сабо (1939) и английский филолог Р. М. Огильви (1961)[60].

А. Сабо настаивал на слабо доказуемом тезисе о том, что трижды[61] обводившиеся вокруг люстрируемого войска жертвенные животные — suovetaurilia — затем сжигались на жертвеннике Марса, имитируя очищающий свет, небесный огонь[62]. Огильви несколько модернизировал тезис Сабо, предположив, что термин lustrum сам по себе означал источник ритуального огня, который и играл роль орудия очищения[63].

Если учесть недостаточную обоснованность противопоставления солнечного и лунного культов, а также тот факт, что Марс в древности почитался и как «царь света»[64], то станет ясно, что версия, предложенная А. Сабо — Р. Огильви лишь дополняет общую картину, принципиально ее не меняя. «Свет», «освещение» отнюдь не противоречит понятию «огонь»: и то, и другое может быть символом очищения, оздоровления, но и жары, засухи и смерти (вспомним luerve из «гимна арвальцев»)[65].

В рамках теории «lustrum < lux» рассматривал эту проблему и филолог-компаративист Эмиль Бенвенист. Он исходил из свидетельства Ливия (Liv. I. 44. 2), в котором фигурирует оборот prima luce – «важное ритуальное условие обряда», согласно Бенвенисту. То есть люструм здесь ассоциируется скорее с солнечным светом, чем с культом Луны, к которому, по мнению французского ученого, восходит сам термин lustrum – «движение вокруг и вправо». Сакральный термин lustrare Э. Бенвенист толкует как «обходить, пересматривать», «очищать» и, от prima luce, – «освещать»[66]. Однако он основывал свои предположения на анализе только одного, произвольно выбранного источника (Ливий), не обращая должного внимания, в частности, на более древнюю традицию, представленную Варроном (Varro, L.L. VI. 86-87, 93).

 

5. – Значение термина lustrum condere в его военном аспекте

 

Сакральное выражение lustrum condere определяется Ж. Дюмезилем просто как «la grandе lustration quinquennale du peиple»[67], что, на наш взгляд, ничего не объясняет.

О. Лейце полагал, что lustrum condere — это terminus technicus для обозначения завершения ценза, то есть condere — «завершать»[68]; в то же время его надо понимать и в значении «устанавливать новый период» между цензами и люструмами. Это телеологическое объяснение.

Примерно о том же писал А. Сабо. Выражение lustrum condere означает «установить люстральный, очистительный период после проведения очередного люструма»[69]; где lustrum — новый пятилетний период в жизни civitas.

В. Отто переводил lustrum condere как «положить на хранение в эрариум цензовые данные»; значит, lustrum символизирует лишь их материальный носитель[70]. Х. Берве отверг толкование В. Отто и, следуя Т. Моммзену, интерпретировал lustrum condere как «основать, утвердить государство на новое пятилетие».

Определение lustrum condere, предложенное Куртом Латте, близко к точке зрения В. Отто. Латте переводит condere как «погребать, захоранивать» (cр. обряд «захоронения молнии», fulgur condere). Таким образом, lustrum condere — это символическое погребение предыдущего пятилетнего периода существования civitas[71].

Ж. Пьери рассматривает термин condere применительно к lustrum (ключевое, по его мнению, слово). Следовательно condere = «отражать» (франц. rejeter), а lustrum condere = «отражать свет»[72]. Однако смысл интерпретации Ж. Пьери не совсем ясен. Попытка ученого свести все многообразие идей его предшественников к общему знаменателю, видимо, н является удачной. Он пишет, что «все ученые согласны в том, что lustrum происходит от общего индоевропейского корня *lu- и означает освобождающую вещь, орудие очищения... В любом случае, слово lustrum содержит идею круга»[73].

Думается, не стоит добиваться единодушия ученых за счет редукции первоосновы lustrum до *lu-. Ведь как тогда понимать строфу из гимна арвальских братьев «Neve luerve Marmar...»? Слово, содержащее основу *lu- у арвальцев имеет значение, противоположное тому, что предложил Ж. Пьери: luer(ve) — это не «орудие освобождения», а скорее то, от чего арвальцы просят Марса их освободить. Итак, на данный момент еще не сложилось общепринятого мнения о содержании терминов lustrum и lustrum condere.

Определение люструма, данное Ж. Пьери («lustrum — это церемония, символически повторяющая круговое движение солнечной звезды (l’astre solaire) и ее свечение»)[74], также не может быть нами принято. Ведь возникновение термина lustrum, на наш взгляд, связано еще с эпохой лунного календаря (связь «Luna – lustrum» подчеркивал Бенвенист). В крайнем случае обряд обретает публичный характер при переходе к лунно-солнечному счислению. Указание Ж. Пьери на то, что «этот солнечный свет символизировал очищение и защиту от зла» не явствует прямо ни из одной интерпретации слова lustrum. Как было доказано еще Ж. Дюмезилем, защита от зла, в том числе и превентивная (piaculum) была тесно связана с понятием suovetaurilia, то есть ритуалом принесения в жертву Марсу животных во время люструма[75].

 

6. – Реконструкция военных аспектов данного ритуала

 

Для реконструкции ритуала люструм в нашем распоряжении находится достаточное количество источников раннего происхождения, однако они не лишены некоторых противоречий, предопределенных двумя античными традициями — римской и эллинской, а также тем, что античные авторы довольно слабо отражают реалии VI - V вв. Тем не менее, мы помним, что люструм — это прежде всего сакральный ритуал и, как таковой, он не претерпел с течением времени сколько-нибудь значительных изменений в процедуре осуществления самой церемонии. Древние антиквары, описавшие нам этот обряд, вполне могли наблюдать его и сами, ведь последний образцовый люструм провел император Клавдий I.

Итак, обратимся к источникам:

Varro, LL. VI. 86: Nunc primum ponam de censoribus tabulis: “ubi noctu in templum censor auspicaverit atque de caelo nuntium erit, praeconi sic imperato, ut viros vocet: «Quod bonum fortunatum felix salutaretque siet populo Romano Quiritibus reique publicae populi Romani Quiritium mihique collegaque meo fidei magistratuique nostro! Omnes Quirites pedites armatos privatosque curatores omnium tribuum, si quis pro se sive pro altero rationem dare volet, vocato in licium huc ad me!» (87): Praeco in templo primum vocato, postea de moeris, item vocato. Ubi lucet, censores, scribae, magistratus murra unguentisque unguentor. Ubi praetores tribunique plebei quique in consilium vocati sunt venerunt, censores inter se sortiuntor, uter lustrum faciat. Ubi templum factum est, post tum conventionem habeto, qui lustram conditurus est”.

VI. 86: Сейчас, первым делом, я приведу выдержку из цензорских таблиц: “Когда ночью цензор совершит ауспиции в священном участке, и небо даст добрый знак, пусть он так прикажет глашатаю, а тот говорит мужам: «Да будет добро, богатство, счастье и здоровье Римскому народу Квиритов и всем общим делам Римского народа Квиритов, мне, моему коллеге, нашей вере и правительству нашему! Все Квириты, пешие, вооруженные и частные [лица], смотрители всех триб, — все те, кто о себе или вместо другого желает предоставить сведения, призываются к оценке [имущества и пусть придут] сюда, ко мне!» (87): Пусть глашатай призывает в первую очередь на священном участке, потом — со стен [города] также призывает. С рассветом цензоры, писцы, магистраты да натрут себя маслом и миррою. Когда преторы и плебейские трибуны, которые призваны в совет, придут, пусть цензоры между собой кинут жребий о том, кто из них проведет люструм. Когда священный участок [уже] размечен, после этого пусть они заключат соглашение о том, кто проведет люструм”.

Varro, LL. VI. 93: ...Censor exercitum centuriato constituit quinquennalem, cum lustrare et in urbem ad vexillum ducere debet.

VI. 93: ...Цензор каждые пять лет выстраивал войска по центуриям, тогда же он должен был «очистить» их и под знаменем ввести в город.

Liv. I. 44. 1: <Servius Tullius> edixit, ut omnes cives Romani, equites peditesque, in suis quisque centuriis, in campo Martio prima luce adessent. (2): Ibi instructum exercitum omnem suovetaurilibus lustravit; idque «conditum lustrum» appellatum, quia is censendo finis factus est.

I. 44.1: Сервий Туллий объявил, чтобы все римские граждане, конные и пешие, каждый в своей центурии, предстали с первыми лучами [солнца] на Марсовом поле. (2): Там он построил войско и всё его тройной жертвой очистил; и это было названо «проведение очищения», потому что таким образом был установлен конец [операции] оценки [имущества].

 Tovte d jouv`n o; Tuvllio" ejpeidh; diev-taxe to; peri; ta;" timhvsei", cekeuv-  sa" tou;" polivta" a[panta" sunelqei`neiv" to; mevgiston tw`n pro; th`" povle- w" pedivwn e]conta" ta; o}pla kai; tav- xa" tou;" q ji;ppei`" kata; tevlh kai;   touv" pezou;" ejn favlaggi kai; tou;"   ejstalmevnou" to;n yiliko;n o;plismo;n  ejn toi`" ijdivoi" e;kavstou" lovcoi" kaq- armo;n aujtw`n ejpoihvsato tauvrw/ kai;  kriw`/ kai; travgw/. Ta; i;;erei`a tau`ta   tri;" periacqh`nai peri; to; stratovpe- don keleuvsa" e[quse tw`/ katevconti to;pedivon  [Arei. (2): Tou`ton to;n kaqarmo;n e}w" tw`n kat j ejme; crovnwn ;Rwmai`oi kaqaivrontai me- ta; th;n suntevleian tw`n timhvsewn    u;po; tw`n ejcovntwn th;n i;erwtavthn ajr- ch;n Lou`stron ojnomavzonte".

Dionys. IV. 22. 1: [Сервий] Туллий выстроил [войско] по разрядам, приказав всем гражданам собраться на большой равнине у города, имея при себе оружие и в [соответствующем] порядке: всадники — по своим подразделениям, пешие — в фаланге и легковооруженные — каждый в определённом ему строю; и он произвел очищение их посредством быка, барана и козла. Это священнодействие состояло в том, что [царь], трижды обведя [животных] вокруг собранного войска, принес их в жертву на поле Ареса.

(2):

Это очистительное жертвоприношение римляне совершали еще в мое время после уплаты налогов по цензу: проводилось оно священнейшим магистратом и называлось Lustrum.

 

Теперь кратко определим общие черты и различия в описании церемонии в приведенных выше фрагментах:

Общие черты традиции

Различия в традиции

1) Царь / цензор-люстратор отдает приказ явиться вооруженным cives, конным и пешим на Марсово поле (в священный его участок — templum) и там построиться в боевые порядки.

Varro: Перед приказом о явке на Марсово поле следует совершение ауспиций и молитвы (carmen); на люструм идут только пешком; собирается совет по производству ценза и люструма; участники совершают миропомазание; жребием цензоры определяют того, кто совершит заклание и возглавит процессию в город.

2) Царь / цензор-люстратор совершает жертвоприношение suovetaurilia: трех животных (два из них — бык и баран), обводят вокруг войска и умерщвляют.

Livius: Царь / цензор-люстратор объявляет (edixit) о проведении люструма. Третье жертвенное животное — кабан (sus).

3) Ритуал lustrum совершается после окончания процедуры ценза.

Dionys. Hal.: Третье жертвенное животное — козел (travgo"); животных трижды обводят вокруг выстроенного войска.

 

Первое, что можно сказать — ни один из этих текстов не позволяет нам реконструировать изначальный ход ритуала lustrum. Варрон, хотя и цитирует документы публично-правового характера, тем не менее, сам косвенно указывает на позднюю датировку записи. У него на люструме фигурируют только пешие воины: следовательно, terminus post quеm его материала — 123 г., когда всадники стали проходить ценз и люструм отдельно от остального войска (Варрон неохотно обращается к событиям даже конца III в.).

Текст Ливия также раскрывает свое позднее происхождение: очевидно, что у Сервия Туллия не было необходимости специально издавать какие-либо указы (edicta): даже если верить источникам, его civitas насчитывала всего лишь 80000 или 84000 граждан. Таким образом, потенциально военнообязанных, которые должны были присутствовать на люструме, не могло быть более 25% от этого числа[76].

Дионисий, кажется, излагает процедуру ритуала жертвоприношения особенно детально — это, видимо, было наиболее интересным для эллинов. Вместе с тем, совершенно не ясно, в свете данных о римских обрядах очищения (piacula, kaqarmoi;), почему среди жертвенных животных появился козел? Не значит ли это, что Дионисий сам иногда «исправлял» римскую традицию в греческом духе[77]?

Несмотря на отмеченные особенности ритуала, приведенные выше источники (особенно Варрон и Дионисий) позволяют частично реконструировать церемонию lustrum.

Источники представляют нам lustrum преимущественно как военное мероприятие. Это древнейший[78] сакральный ритуал, закреплявший освященный богами войсковой строй и место каждого воина в своем ряду (classis), согласно цензу. Еще раз повторим, что ценз и люструм нанесли удар не только по куриатному устройству римского ополчения, но и сформировали новую систему голосования, выгодную плебеям. Люструм подчеркивал ведущую роль царя как верховного вождя вооруженной общины и подчиненное положение всех остальных. Rex, а потом и цензор-люстратор, как подчеркивает Варрон, был единственным магистратом, имевшим право вводить вооруженных общинников в город (in urbem... ducere — Varro, LL. VI. 93)[79], а не только вести их до городских ворот, как считалось ранее.

Люструм, таким образом, состоит из двух операций:

1.                  Боевое построение вооруженных членов римкой общины согласно цензу: все допущенные царем / цензором к цензу и люструму уже ipso facto — граждане.

2.                  Введение вооруженной процессии в город.

Известно, что до сер. V в. lustrum проводил praetor maximus или старший по возрасту консул[80], затем — старший из цензоров, с 351 г. — только цензор-патриций. С 280 г. цензор-люстратор определялся жребием, вне зависимости от сословной принадлежности. Подготовка к люструму предполагала проведение ауспиций и разметку той территории, откуда цензор-люстратор будет руководить построением войск и где будет приносить жертвы (участок этот должен был находиться перед храмом Марса: Liv. XL. 45 - 46)[81]. Рядом, в помещении villa рublica, возведенной цензорами в 434 г., должны были располагаться авгуры, наблюдавшие за небесными знамениями, возникающими в ходе ритуала[82]. Именно с этого священного участка (extemplo), глашатай впервые взывал к гражданам и сообщал им о времени проведения обряда. То же воззвание он должен был повторить с городских, Сервиевых стен и вновь произнести приведенную Варроном carmen-precatio – молитву о благополучии римлян и их общих дел (res publicae). Все эти мероприятия проводятся ночью и, очевидно, являются наиболее древней частью ритуала lustrum.

На рассвете (prima luce) церемония lustrum открывается боевым построением войск, совершением обряда suovetaurilia — трехразовым обведением вокруг войска священных животных-самцов с последующим их закланием на алтаре Марса, находившемся тут же, на Марсовом поле. Жертвоприношение, очевидно, сопровождалось произнесением обетов (carmina), приведеных Валерием Максимом (Val. Max. IV. 1. 10). И, наконец, все торжество завершается парадным шествием войск в город под знаменами и под предводительством царя / цензора-люстратора.

Торжественный марш, возглавляемый цензором, пролегал по via Triumphalis — дороге, пересекавшей все Марсово поле и примыкавшей к городу, образуя площадь у его ворот (porta Triumphalis, porta Mugionis). Завершение церемонии наиболее вероятно на ближайшем холме, Капитолии, по аналогии с триумфальным шествием. В таком случае, люстральная процессия шла через Триумфальные ворота. Если же войска (или только символическая их часть[83]) не заходили на Капитолий, то они, вероятно, останавливались у Ara Maxima на forum Boarium (ближайшая к porta Mugionis площадь).

Не так уж трудно определить и длину пути, пройденного процессией. Люстральный ход начинался недалеко от здания villa publica, расположение которой нам известно[84] (это примерно 300 м до ворот города) и заканчивался на Капитолии или Бычьем форуме. Этот путь составлял еще около 400 м. К сожалению, о завершении церемонии lustrum нам известно менее всего.

Последовательность основных цензорских мероприятий, очевидно, сложилась к концу II в.: ценз всадников → ценз остальных граждан → люструм[85]. Именно тогда от основного ценза и люструма отделились ценз и люструм всадников. У Ливия и Дионисия, описывавших ранние люструмы, всадники еще присутствуют вместе с пехотинцами, а у цитировавшего официальные документы своей эпохи Варрона их уже нет.

 

7. – Юридическое значение ритуала

 

Итак, census стал в руках представителей верховной власти инструментом социально-политической и экономической дифференциации римского общества[86]. В ходе ценза осуществлялось отделения полноправных граждан от неполноправных (feminae, nexi[87], infantes, furiosi) и от неграждан (servi, peregrini). Согласно цензy формировались войсковые порядки (classes) и окончательно определялся объем налогообложения для каждой категории лиц (aerarii, adsidui, proletarii[88], orbi orbaeque viduae). Очевидно, все эти преобразования шестого римского царя требовали обязательной сакрализации. Во-первых, она выступала связующим звеном между вновь учрежденной публичной церемонией (lustrum) и обычаями предков частного характера (lustrationes). Во-вторых, она обеспечивала божественную (divina) санкцию (fas) всему законодательству Сервия Туллия, по причине отсутствия в то время таковых санкций в области права публичного (ius)[89].

Естественно, пребывание того или иного человека в любой из социальных групп не всегда было наследственным. Правовой статус конкретного человека изменялся тем же способом, что и утверждался — посредством прохождения процедуры ценза и следовавшего за ним люструма.

Люструм фиксировал в сакральном плане выполнение заключенных цензорами в предыдущее пятилетие откупных подрядов и заключение новых договоров на следующее. В первое время (V - IV вв.), при слабости финансовой системы Рима и бедности его населения[90], редкое отсутствие люструма после ценза — также не частого явления в жизни раннего Рима, хотя и смущало некоторых плебейских трибунов, но ни магистратов, ни сенат, очевидно, не беспокоило. Ясно, однако, что отсутствие четко выдерживаемой периодичности цензов и люструмов свидетельствует о нестабильности социально-экономической ситуации в раннем Риме.

Вопрос о том, действительно ли люструм являлся незаменимым инструментом легализации[91] цензов, римлян времен Республики не волновал. Только в IV в. н. э., в эпоху Диоклетиана, учинившего настоящую цензовую продразверстку (annona), ранневизантийский юрист Досифей поставил этот вопрос следующим образом:

Dosith. XVII: Magna autem dissensio est inter peritos, utrum hoc tempore vires accipiunt omnia, in quo census [agitur], aut in eo tempore, in quo lustrum conditur: sunt enim qui existimant non alias vires accipere quae aguntur in censu nisi haec dies secuatur qua lustrum conditur; existimant enim censum descendere ad diem lustri, non lustrum decurrere ad diem census. Quod ideo quaesitum est, quoniam omnia quae in censum aguntur lustro confirmantur.

XVII: Существуют великие разногласия среди правоведов, в какое именно время мужи обретают всю полноту прав, — в то время, как проводится ценз, или в тот момент, когда совершается люструм: есть те, кто считают, что люди обретают [гражданские права] не в тот день, когда они проходят ценз, но лишь в тот, который следует за проведением люструма; другие полагают, что ценз идет вслед за люструмом, а не люструм следует за днем ценза. Вопрос возник потому, что всё, что происходит во время ценза, утверждается в ходе люструма[92].

 

Даже поверхностный взгляд на текст позволяет утверждать, что этот вопрос не был проработан римскими юристами до IV в. н. э. Возможно, теоретически люструм действительно представлял собой сначала сакрально-, а затем и публично-правовую легализацию итогов ценза. Но вопрос, поставленный Досифеем, лежит, как мы видим, в практической плоскости!

Очевидно, что формально люструм, если он проводился в скором времени после ценза, действительно утверждал его результаты[93], и это была самая прочная легализация, поскольку она осуществлялась не просто сенатусконсультом, а волей богов, и подкреплялась торжественными обетами и жертвоприношением в присутствии самой правоспособной части римского общества — воинов.

Фактически же люструмы проводились реже цензов, не все цензоры, в свою очередь, имели возможность или желание организовывать эти переписи, да и самих цензоров избирали не каждые 5 лет… В итоге легализация всей цензорской деятельности путем проведения люструма была наиболее желательной и прочной с точки зрения и сакрально-публичного и цивильного права, но, по крайней мере в эпоху Ранней Республики, весьма проблематичной ввиду различных объективных и субъективных обстоятельств: сложностей в проведении ценза, отставки цензоров по «сакральным», то есть по политическим причинам, возможной смерти цензора и т. д.

 

8. – Значение люструма в политической жизни Рима

 

Итак, мы рассмотрели одну из главных составляющих люструма как политического акта — его роль в юридическом оформлении итогов ценза и деятельности цензоров в целом. Не менее важной функцией люструма являлось и утверждение, с последующим обнародованием, цензовой статистики, — того, что в современных европейских языках и значит, собственно, census. Причем списки граждан с указанием их имущественного положения — своего рода налоговые декларации — были для Римской республики, при отсутствии специализированных налоговых и контрольных органов, еще более важны, чем теперь. Поэтому уклонение от прохождения ценза со времен царя Сервия Туллия и до Цицерона строго каралось.

Данные римской переписи отвечали двум основным потребностям civitas — учету военнообязанных и налогоплательщиков; косвенным образом проходил и учет общинных земель, находившихся во владении и пользовании части граждан (ager publicus)[94]. Все эти данные находились в распоряжении цензоров.

Все списки ex censu можно представить следующим образом:

Римский термин

Перевод

Примечания

О  Б  Щ  Е  Г  Р   А

 Ж    Д   А    Н  С   К   И   Й

С    П   И   С   О   К

Omnium civium capita

Всеобщий список граждан

Все граждане (+женщины?)

Personae sui iuris

Полноправные мужчины-cives

“Отцы семейств”

Iuniores armati

“Военная молодежь”

от 17 до 46 лет

Equites equo publico

Всадники с обществ. конем

18 центурий вне разрядов

О  С  О  Б  Ы  Й

Н   А   Л   О   Г  О  В  Ы  Й

     С   П   И   С   О   К

Orbi orbaeque viduae

Сироты и вдовы

Платили спорадически

Proletarii

Пролетарии

Освобождены от налогов

Caelibes et peregrini

Холостые и иностранцы

Нестандартное обложение

Aerarii

“Приписанные к казнé”

Штраф в виде сверхналога

Occupatores agri publ.

Держатели обществ. земли

Взносы, поземельная рента

 

Первый, наиболее общий список граждан, учитывал максимальное их число и, очевидно, являлся основным статистическим источником сведений о народонаселении Рима для авторов античной традиции.

Перечень лиц sui iuris — это список плательщиков двух видов налогов (tributa): первого (tributum capitale), введенного еще при царях (налог, от названия которого, по ошибочному мнению Ливия (Liv. I. 43. 13), были образованы “сервиевы трибы”); и второго, взимавшегося в 406 – 167 гг. и являвшегося своеобразным публичным беспроцентным займом на военные нужды (tributum militare).

Iuniores armati — это список военнообязанных, который ранее был назван нами «малым» цензом, в отличие от «большого» ценза, включавшего всех граждан (omnium civium capita = sui iuris + iuniores). Iuniores — это лица в основном подвластные (alieni iuris), которые сами налогов не платили, но формировали костяк римского войска. Лица правоспособные и дееспособные (sui iuris), напротив, иногда привлекались к караульной военной службе (возрастной ценз: 46 – 60 лет, cр.: Liv. VI. 6. 14), но основная их роль — уплата налогов. Холостые (сaelibes) время от времени – и это зависело от экономической ситуации и, соответственно, отношения цензоров к этой категории граждан, – облагались дополнительным подушным налогом в виде штрафа за бездетность. Противопроложная по статусу категория лиц — нищие (proletarii), полностью освобождалась от налогообложения при наличии потомства. Сироты обоих полов и вдовы (orbi orbaeque viduae), как лица sui iuris, обычно подлежали облегченному налогообложнию. Их средства еще со времен Тарквиния I Приска целенаправленно использовались на содержание общественной кавалерии (equi publici; налог, введенный Тарквинием I, был подтвержден Сервием Туллием[95], а в 403 г. цензором Камиллом: Plut. Camill. II). Иногда сироты и вдовы включались в общий список omnium civium capita как лица sui iuris, о чем свидетельстуют специальные оговорки Ливия при цитировании цензовых данных (Liv. III. 3. 9: praeter orbos orbasque; Perioch. LXIX: praeter pupillos et viduas). Эрарии — граждане, исключенные из триб и потому подлежавшие прогрессивному сверхобложению имущества (платили в 3 и более раз больше, чем обычные граждане, tribules), согласно цензорской санкции cura morum за нарушение обычаев предков. Минимальный срок пребывания в этой категории — от ценза до ценза, примерно 5 лет. Граждане, имевшие право на оккупацию ager publicus, платили натуральную продуктовую ренту (vectigal). Именно по размеру рентных платежей за оккупированные участки цензоры в период Ранней республики определяли их площадь[96]. Платежи были, по сути, добровольными взносами; их взыскание основывалось на fides, то есть доверии, оказывавшегося коллективом гражданину.

Ценз всадников (recognitio equitum) представлял собой поверку внешнего состояния коня и его боеспособности его хозяина, их годности к дальнейшему несению службы в кавалерии. Все это многообразие цензовых списков должно было быть утверждено посредством сакральной церемонии lustrum.

Еще одним актом, нуждавшимся в подобного рода легализации, была церемония включения в состав civitas новых территориальных образований – триб. По сочинению Ливия и Периохам к его «Истории» не трудно проверить, что включение в состав civitas тех или иных территориторий и проживающего там населения неизменно сопровождалось утверждением этого факта посредством церемонии lustrum.

Вот данные IV в.:

Livius

Текст

Перевод

VI. 5. 8;

387 г., триб

стало 25.

Тribus quattuor ex novis civibus additae: Stellatina, Tromentina, Sabatina, Arniensis.

Из новых граждан [составлены и] добавлены [были] 4 трибы: Стеллатинская, Троментинская, Сабатинская и Арниенская.

VII.15. 12;

358 г., триб

 стало 27.

Eodem anno duae tribus, Pomptina et Publilia, additae.

В тот же год две трибы — Помптинская и Публилиева добавлены.

VIII.17. 11;

332 г., триб

стало 29.

Eodem anno census actus, novique cives censi; tribus propter eos additae Maecia et Scaptia: censores addiderunt...

В тот же год был проведен ценз, [в ходе которого] прошли оценку (!) и новые граждане; в связи с чем были добавлены трибы Мэция и Скапция; добавили их цензоры...

IX. 20. 6;

318 г., триб

стало 31.

…et duae Romae additae tribus, Ufentina ac Faleria.

...а в Риме [были] добавлены две [новые] трибы, Уфентинская и Фалернская.

X. 9. 14;

300 г., триб

стало 33.

Et lustrum eo anno conditum a... censoribus: tribus additae duae, Aniensis ac Terentina.

Цензоры в этот год провели и lustrum...: добавлено две [новых] трибы, Аниенская и Терентинская.

 

Приведенные фрагменты «Истории» Тита Ливия почти полностью отражают не только этапы распространения римского гражданства в период Ранней Республики, но и терминологию этого процесса, и его ход. Очевидно, схема была следующей: освоение новой территории → включение ex censu в состав civitas новых граждан → формирование трибы → освящение и фиксация этих актов посредством люструма. Конечно, здесь речь идет о IV в., но не был ли установлен этот порядок еще в царскую эпоху[97]? Ливий и для времени Сервия Туллия воспроизводит тот же порядок мероприятий: ценз → распределение по территориальным трибам → lustrum (Liv. I. 43. 13 — 44. 2).

Данное наблюдение позволяет формально согласиться с достаточно общей точкой зрения тех исследователей, которые полагают, что lustrum — это акт, придающий цензу юридическую силу[98]. Формально, поскольку нельзя согласиться с утверждением, например, Ж. Пьери и других ученых-юристов о том, что «ценз не мог считаться оконченным, пока в ходе люструма на Марсовом поле не было сформировано новое центуриатное войско». Ж. Пьери писал диссертацию по праву и потому его рассуждения несколько абстрактны[99]; источники же чаще свидетельствуют об обратном. Думается, ближе к истине был венгерский религиовед А. Сабо, который полагал, что «lustrum раз в 5 лет» был скорее общим правилом, а на практике цензы случались «как придется»[100]. Да и Ж. Пьери это в конце концов признал[101].

 

9. – Итоги

 

В этом эссе так или иначе были задействованы и сопоставлены все доступные нам источники и научные исследования по проблеме учреждения люструма, его роли в социально-политической жизни Рима, хода церемонии и другим смежным вопросам. Их изучение, думается, позволяет нам выдвинуть следующие предположения:

1. Церемония lustrum, вероятно, возникла из ритуала коллективного поклонения богу Марсу в его военной ипостаси.

2. Равнина между Капитолием и излучиной р. Тибр являлась «священной территорией» Марса задолго до учреждения Республики в 509 г.

3. Термин lustrum, вызывавший разногласия еще в среде античных авторов, и в настоящее время не может быть интерпретирован однозначно. Следует предполагать лишь толкование от глаголов светить → освящать → очищать. Понятие lustrum определенно связано с лунным, а потом — и с лунно-солнечным, культом.

4. Словосочетание lustrum condere вообще не поддается сколько-нибудь вразумительному толкованию. Понятно только, что это устойчивое выражение сакральной лексики.

5. Военный аспект церемонии не благоприятен для реконструкции. Ясно, что lustrum должен был зафиксировать в сакральном смысле учреждение «нового центуриатного войска», ритуально комплектовавшегося примерно каждые пять лет на Марсовом поле. Примечательно, что цензоры, не обладая империем, должны были (как триумфаторы) ввести «вновь воссозданное» ими войско в город. Не ясно только, где и чем завершалось шествие ополчения под предводительством цензора-люстратора.

6. С точки зрения сакрального права, lustrum представлял собой форму легализации цензовых списков, в первую очередь военнообязанных. На практике такого рода легализация имела факультативный характер[102], поскольку была технически трудновыполнимой.

7. С общеполитической точки зрения люструм верифицировал: 1) списки новых граждан; 2) объем добровольно признаваемой ими собственности, в том числе и земельных владений на ager publicus; 3) распределение граждан по территориальным избирательным округам (трибам) и по военным разрядам (центуриям). Таким образом, люструм узаконивал вхождение в римское гражданское правовое поле, каковым было вполне материальное Марсово поле, новых триб и лиц.

 

 


 

[1] Meльничук, Ярослав Владимирович – кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры древних языков Института лингвистики РГГУ, преодаватель Факультета дополнительного образования МГУ им. М.В. Ломоносова.

 

[2] Каждому делу — свое божество.

 

[3] Как верно заметил А. М. Сморчков (Римское публичное жречество: между царской властью и аристократией // ВДИ. 1997. 1. С. 45), люструм устанавливал «прямую связь гражданина с общественным культом».

 

[4] См.: Сморчков А. М. Указ. соч. С. 39: «Активность царей в сакральной области (как и в других) возросла при этрусской династии, когда становление государственности в Риме вступило в последнюю стадию».

 

[5] «В целом исследователи признают за римскими царями руководство в сакральных делах, а публичные священнодействия [sacra publica]… являлись важными средствами укрепления… царской власти» (Сморчков А. М. Указ. соч. С. 39).

 

[6] Римляне, марсы и мамертины: Штаерман Е. М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. С. 31; Levi M. Italia antica. Milano, 1972. P. 21 sgg.

 

[7] Штаерман Е. М. Марс // Мифы народов мира. М., 1992. Т. 2. С. 120.

 

[8] Модестов В. И. Римская письменность в период царей // Ученые записки Казанского университета. Вып. V – VI. Казань, 1867. С. 128; О кельтских аналогах Марса см.: Гюйонварх К.-Ж., Леру Ф. Кельтская цивилизация. М. – СПб., 2001. С. 150 – 170.

 

[9] Аполлон // Мифы народов мира. М., 1991. Т. 1. С. 92 - 93. Аполлон-губитель: Hom. Od. XV. 403 - 411; III. 279 sqq.; Hom. Il. I. 43 – 53. Аполлон как божество плодородия: Paus. III. 13. 4.

 

[10] Модестов В. И. Указ. соч. С. 122 - 123. Некоторые историки отмечают троичность Марса, отсюда и триада жертв: Штаерман Е. М. Социальные основы... С. 65.

 

[11] Dumézil G. La religion romaine archaïque. P., 1978. P. 179.

 

[12] Модестов В. И. Указ. соч. С. 77; Pröller L. Römische Mythologie. B., 1883. T. 1. S. 593.

 

[13] Ж. Дюмезиль особо подчеркивал генетическую связь Основателя Города (Conditor Urbis) с Марсом по принципу «сын – отец» (Dumézil G. Mythe et épopée. Histoires romaines. P., 1978. T. 1. P. 210). Эта связь прослеживается и в древнегреческих сказаниях об Аргонавтах: из посеянных Ясоном на поле Ареса (= Марсово поле) зубов дракона вырастают воины. См.: Замаровский В. Ясон // Боги и герои античных сказаний. Словарь. М., 1994. С. 386 – 387. В колхидской мифологии культ св. Георгия Победоносца заменил собою культ древнего бога войны Лаша, убивающего дракона. То же самое см. и о подвиге Кадма (Hygin. Myth. 178): 1) Кадм убивает дракона на поле Ареса; 2) Кадм сеет на этом поле зубы дракона и из них вырастают воины. См. также: Грейвс Р. Мифы древней Греции. М., 1992. С. 154, 445.

 

[14] Штаерман Е. М. Социальные основы… С. 66. Ж. Дюмезиль же (Dumézil G. Mythe et épopée. T. 1. P. 206) строго разграничивает «компетенции» Марса как бога и войны и Квирина как бога мира.

 

[15] Маяк И. Л. Рим первых царей. М., 1983. С. 116.

 

[16] Liv. I. 16; Plut. Romul. XXVII – XXIX; Numa II; Camill. XXXIII.

 

[17] Штаерман Е. М. Указ. соч. С. 84.

 

[18] См.: Немировский А. И. История раннего Рима… С. 220.

 

[19] Освятивший его патриций Лукреций признан в науке историческим лицом (Richard J.-Cl. Les origines de la plebe romaine. P., 1978. P. 478).

 

[20] Штаерман Е. М. К проблеме возникновения государства в Риме // ВДИ. 1989. 2. С. 80: власть царя имела сакральный характер; основные функции любого племенного вождя – жреческая, законодательная и военная.

 

[21] Культ Дианы Арицийской (40 км от Рима) был общеплеменным религиозным феноменом латинов, обитавших в Альбанских горах. При Сервии Туллии этот культ был перемещен в Рим, на Авентинский холм: по форме это типичный обряд «сманивания богов» (evocatio), старая индоевропейская традиция (Gjerstad E. Innerpolitische und militärische Organisation in frührömischer Zeit // Aufstieg und Niedergang… N. Y., 1972. T. 1. Bd. 1. S. 136 ff.;. Коптев А. В. [A. V. Kóptev] Об «этрусской династии» архаического Рима // Античность и средневековье Европы. Пермь, 1994. С. 75; он же. [Idem] Античная форма собственности и государство в Древнем Риме // ВДИ. 1992. 3. С. 16 – 17). Следуя Дж. Фрэзеру (Золотая ветвь. М., 1983. С. 159 и сл.), А. В. Коптев выводит имя Дианы (Di-Anus) из наименования древнейшего бога италиков – Януса (Ianus). Критика концепции Дж. Фрэзера: Фонтенроуз Д. и др. Обрядовая теория мифа. СПб., 2003. Гл. 1, 3; Segal R. A. The Myth-Ritualist Theory of Religion // Journal of the Scientific Study of Religion. 1980. 19.

 

[22] Ж. Дюмезиль так характеризует отношение к военному вождю и племенной верхушке в целом у аланов, предков современных осетин: «Уважать старшего (в частности, в походах) считалось долгом, но при условии, что старший еще крепок и силен. Никакого подобия уважения к старости, как таковой, у этих жестоких воинов [Нартов] не видно» (Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976. С. 36; ср.: Amm. Marcell. XXX. 2. 22). Этот вывод вполне может быть распространен и в отношении других древних индо-европейских народов, в том числе италиков.

 

[23] По другой версии, царь Тулл Гостилий погиб при содействии Анка Марция (Dionys. III. 35. 3; Zonar. VI. 5). О насильственной смерти римских царей см.: Немировский А. И. История раннего Рима… С. 151 и сл. Версия о ритуальном убийстве царя Сервия Туллия: Bernardi A. L’interesse di Caligula per la successione del “Rex Nemorensis” // Atheneum. 1953. 41. P. 283 sgg.

 

[24] Поклонником иной, обрядовой, в духе Дж. Фрэзера (Указ. соч. С. 145 и сл.), интерпретации частой гибели римских царей (5 из 7) выступает А. В. Коптев (Об «этрусской династии»… С. 68 - 69): «римские цари, исключая Нуму Помпилия и изгнанного Тарквиния, умирали не своей смертью при обстоятельствах, напоминавших жертвоприношения», с намеком на ритуал regifugium. Критика: Немировский А. И. История раннего Рима и Италии. С. 149 – 150.

 

[25] См.: Штаерман Е. М. К проблеме возникновения государства в Риме // ВДИ. 1989. 2. Сервий Туллий и Тарквиний Гордый прямо отождествляются частью зарубежной историографии с древнегреческими тиранами времен «старшей» тирании (Капогросси-Колоньези Л. Формирование государства в Риме // ВДИ. 1990. 1. С. 95).

 

[26] Токмаков В. Н. Военная организация Рима Ранней Республики. М., 1998. С. 114.

 

[27] Однако проигравшая группировка сенаторов, поддерживавшая Тарквиния, не была допущена к освящению храма Юпитеру Капитолийскому: Liv. II. 8. 6 - 8.

 

[28] См., например: Сморчков А. М. Указ. соч. С. 40: «По аналогии с историей других регионов вполне резонно предположить, что в Риме цари также стремились захватить священное имущество, поставить его под свое управление».

 

[29] Штаерман Е. М. Марс // Мифы народов мира. Т. 2. С. 120.

 

[30] Подробнее см.: Сморчков А. М. Указ. соч. С. 40 – 41.

 

[31] Leuze O. Zur Geschichte der römischen Censur. Halle, 1912.

 

[32] Deubner. Lustrare // Archiv für Religionswissenschaft. 1913. 16. S. 127 - 136.

 

[33] Otto W. F. Lustrum // Rheinisches Museum für Philologie. 1916. 17. S. 17 - 40.

 

[34] Как верно заметил Э. Бенвенист (Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. С. 372) в отношении попыток возведения lustrum к luvw, «мыть не значит очищать».

 

[35] Varro, LL. VI. 2. 11: Lustrum nominatum tempus quinquennale a luendo, id est solvendo, quod quinto quoque anno vectigalia et ultro tributa per censores persolvebantur.

 

[36] Сейчас эта точка зрения принята в итальянской (Ф. Милаццо) и отечественной науке (И. Л. Маяк).

 

[37] Warde Fowler W. The religious experience of the Roman people. L., 1933.

 

 

[38] Piéri G. Histoire du Cens de ses origines á la fin de la République romaine. P., 1967. P. 78 - 79, notе 4.

 

[39] Otto W. F. Op. cit. S. 39.

 

[40] Berve Н. Lustrum // R - E. Stutt., 1927. T. 13. Hbd. 26. Сol. 2040 - 2059.

[41] Обряд очищения полей, по Катону, проводился в мае; имя Марса было табуировано.

[42] Wissowa G. Religion und Kultus der Römer. München, 1912. S. 141 ff.

 

[43] Berve H. Lustrum // R - E. T. 26. Сol. 2042.

 

[44] Koch C. Gestirnverehrung im altem Italien. F./M., 1933. S. 23 ff.

 

[45] Штаерман Е. М. Социальные основы... С. 32.

 

[46] Koch C. Op. cit.

 

[47] Piéri G. Op. cit. P. 80.

 

[48] См.: Бенвенист Э. Словарь… С. 372: «lustrum, возможно, восходит к *loukstorm, как luna – к *louksna».

 

[49] Cic. Nat. deor. I. 87: huius hanc lustrationem... luna complet; cр.: ibid. II. 53, 106; Timeus, XXXII: luna lustrato suo cursu…

 

[50] Lucret. V. 931: lustrum luctaque per coelum solis volventia lustra; Sen. Agam. 42: post decima Phoebi lustro devicto Ilio; Macrob. Sat. I. 14. 6: ut annum CCCLXV dies, quibus sol lustrat zodiacum, по: Piéri G. Op. cit. P. 80, notes.

 

[51] Штаеман Е. М. Указ. соч. С. 33.

 

[52] Иная традиция (Ливий, Дионисий, Овидий и Плутарх) приписывает учреждение календаря и наблюдения за небесными явлениями второму римскому царю – Нуме (см.: Кофанов Л. Л. Коллегия авгуров // Жреческие коллегии в раннем Риме. М., 2001. С. 82, прим. 99).

 

[53] См. подробнее: Модестов В. И. Указ. соч. С. 93 - 101.

 

[54] Основываясь на приведенном выше сообщении Исидора Севильского.

 

[55] В целом см.: Piéri G. Op. cit. P. 96 et note 53.

 

[56] Четырехлетние очистительные празднества в Афинах считались пятилетними по лунному календарю (Aristot. Athen. pol. LIV. 7). Олимпиады, введенные в качестве ритуального празднества в честь Зевса не позднее VIII в., конечно же, изначально рассчитывались по лунному календарю. См.: Залюбовина Г. Т. Жертвоприношения в жизни греческого полиса // Древний Восток и Античный мир. Труды кафедры истории древнего мира Истфака МГУ. 2000. Вып. III. С. 43 – 45; Гвоздева Т. Б., Соломатина Е. И. Приложения // Антология источников по истории, культуре и религии Древней Греции. М., 2000. С. 587 и сл. Исследование общего характера: Douglas M. Purity and Danger. An analysis of concept of pollution and taboo. L., 1970.

 

[57] Модестов В. И. Указ. соч. С. 92 - 94. По-видимому, в царскую эпоху царь сам выбирал дни исполнения вообще всех религиозных обрядов, так как впоследствии эта обязанность выпала на долю rex sacrorum. См.: Varro, VI. 28: ferias primas mеnstruas, quae futurae sint eo mense, rex edicit populo. B республиканское время список дней fasti - nefasti составляли понтифики, а rex sacrorum только оглашал их.

 

[58] Моммзен Т. История Рима. Спб., 1997. Т. 1. С. 239; только ошибка ученого состояла в том, что он считал quinquennium четко установленным сроком для проведения lustrum и для ротации цензоров, в то время как до 209 г. срок этот был юридической фикцией.

 

[59] Так, Э. Гъерстад (Gjerstad E. Legends and facts of Early Roman History. Lund, 1962. P. 59), ссылаясь на авторитет Варрона, относил введение «календаря с интеркаляцией» к 472 г.

 

[60] Szábó A. Lustrum und Circus // Archiv für Religionswissenschaft. 1939. 36. S. 135-160; Ogilvie R. M. “Lustrum condere” // The Journal of Roman Studies. 1961. 51. P. 31 - 39.

 

[61] Цифра 3 (три обхода) позволила К. Де Боору ошибочно предположить, что lustrum проводился через три года на четвертый (De Boor C. Fasti Censorii. Hamburg, 1873. P. 32).

 

[62] Критика: Piéri G. Op. cit. P. 81 - 82.

 

[63] Этот тезис поддержал и Я. Заборовский (Заборовский Я. Ю. Римские цензы периода Республики // ВДИ. 1979. 4.).

Указ. соч).

 

[64] Штаерман Е. М. Марс. С. 120.

 

[65] Отметим, по аналогии, что Снегурочка славянских сказок не прошла весеннего ритуала очищения (люстрации), сгорела в очистительном пламени, так как была не от мира сего (Русские народные сказки А. Н. Афанасьева. М, 1984. Т. 1. С. 45, 445; на латышском материале, но про мальчика, см.: Arājs K., Medne A. Latviešu Pasaku tipu Rādītājs. Rīga, 1978; ср. римские сюжеты: Штаерман Е. М. Социальные основы... С. 43). Огонь, как известно, отделяет мир живых от загробного мира (Hom. Od. X. 513: Puriflegevqwn — «пылающий огнем» – огненный поток, разделяющий эти два мира).

Рабы не имели права участвовать в церемониях, посвященных Марсу (CIL. T. XIV. 4176). От участия в церемонии люструм отстранялись и женщины. И сегодня во многих религиях мира «мужские» и «женские» ритуалы разделены. Примечательно, что на Кавказе женщинам не доверяют жарить мясо — шашлык и т. п., — более того, жарят мясо (жертвенного животного) только взрослые мужчины и обязательно вне дома, за чертой поселения. Женщины, как и рабы, не допускались не только к церемонии lustrum, но и вообще к отправлению культа Марса, см.: Штаерман Е. М. Cоциальные основы… С. 65 (Cato, Agr. 83).

 

[66] Бенвенист Э. Словарь… С. 372 – 373.

 

[67] Dumézil G. La religion… P. 241.

 

[68] Leuze O. Op. cit. S. 71 f.

 

[69] Szábó A. Lustrum und Circus... S. 151.

 

[70] Lex Iulia mun. I. 156: tabulas, in quibus census populi perscriptus esset, condendas curato!

 

[71] Latte K. Römische Religionsgeschichte. München, 1960. S. 119 – 120. О погребении священных объектов: App. Bell. Civ. V. 401; Gell. X. 15. 14.

 

[72] Piéri G. Op. cit. P. 88.

 

[73] Ibid. P. 82.

 

[74] Ibid.

 

[75] Dumézil G. La religion… P. 161, 179, 241 - 250.

 

[76] Мельничук Я. В. Некоторые аспекты римского сакрального ритуала lustrum // Ius Antiquum. 2002. 11. C. 56 и сл., включая примечания.

 

[77] Козел, одомашненный ранее свиньи, мог фигурировать в первичных вариантах этого ритуала. См. также: Мельничук Я. В. Указ. соч.

 

[78] Именно древнейший в основе своей (suovetaurilia!) ритуал: отсюда и настойчивые попытки Дюмезиля найти параллели между римскими ритуалами Lustrum и October Equus с одной стороны, и жертвоприношениями Индре Сутраману, где фигурирует конь, а не кабан, – с другой. Ведь конь был одомашнен только во II тыс., тогда как одомашнивание овец, свиней и быков было осуществлено гораздо раньше. Напомним: как доказал Э. Бенвенист, жертвоприношение на люструме осуществлялось только с помощью домашних животных.

 

[79] Важность сообщения Варрона усиливается тем, что он цитирует публично-правовой акт.

 

[80] См. историю вопроса: Дементьева В. В. Римская магистратура военных трибунов с консульской властью. М., 2000. С. 8 и сл., включая примечания.

 

[81] Liv. XL. 45: ...censores in Campo ad aram Martis sellis curulibus consederunt; ibid. XL. 46: in isto templo finiatis simultates, <dixit senator>... (45: цензоры сели в курульные кресла у алтаря Марса что на Марсовом поле; 46: «хоть на этом священном участке прекратите вражду», <сказал сенатор>).

 

[82] Nicolet Cl. Le métier de citoyen dans la Rome républicaine. P., 1976. Р. 88 suiv.

 

[83] На это наше внимание обратил А. М. Сморчков.

 

[84] Описание см.: Nicolet Cl. Op. cit. P. 88 – 90.

 

[85] Liv. XL. 46: equites recensiatis, agatis censum, lustrum condatis... У Ливия - явный анахронизм: здесь, в книге XL, описываются события 179 г.

 

[86] Ср.: Штаерман Е. М. К проблеме возникновения государства… // ВДИ. 1989. 2. С. 87: «Ценз предполагал “геометрическое равенство”… Здесь гражданское и политическое общество совпадали, экономические и политические структуры еще не обособились, ordines еще не превратились в классы»; ср.: Коптев А. В. Об «этрусской династии»… С. 75: Сервий Туллий «попытался реорганизовать общество по горизонтальным классам в противовес вертикальным гентильным структурам».

 

[87] См.: Кофанов Л. Л. Обязательственное право в архаическом Риме М., 1994.

 

[88] Non. Marcell. P. 67: Proletarii dicti sunt plebei, qui nihil reipublicae exhibeant, sed tantum prolem sufficiant (Пролетариями называют тех плебеев, которые ничего не могут предоставить государству, разве только поставляют ему свое потомство). Поэтому пролетарии налогов не платили.

 

[89] Штаерман Е. М. К проблеме возникновения государства... С. 88: «…в Риме того времени по существу не было органов, способных принудить исполнять законы, да и сами законы не имели санкции».

 

[90] При переходе гражданина в статус nexus прохождение его через ценз не требовалось, ведь он становился кабальным должником уже в силу заключенного им договора; обратные переходы случались реже. Ср. интересный пассаж у Ливия (Liv. XLI. 9. 11): правá переводить лиц в категорию граждан цензоры получили его по специальному закону наравне с другими высшими магистратами!

 

[91] Легализация — формальный акт, посредством которого тот или иной документ окончательно вступает в законную силу.

 

[92] Вопрос заключается в том, достаточно ли, например, для либерта прохождения только ценза, или его новый гражданско-правовой статус (status civitatis) должен быть вторично подтвержден следующим по времени люструмом, которого можно было ждать не месяцы, а годы.

 

[93] Cр.: Liv. IX. 19. 1: Censebatur eius aetatis lustris CCL milia capitum...

 

[94] Вопрос о правовой характеристике ager publicus в отечественной литературе дебатируется уже давно (см. статью болгарского проф. М. Андреева: Недвижимая собственность в Риме до Двенадцати таблиц // ВДИ. 1955. 1. С. 142 - 146). Подробнее по данной теме см.: Маяк И. Л. Значение ager publicus в раннереспубликанском Риме // Социальные структуры и социальная психология античного мира. М., 1993. С. 17 – 22. Ср. особое мнение Е. М. Штаерман (. К итогам дискуссии о Римском государстве // ВДИ. 1990. 3. С. 71): «Об отстранении по закону плебеев от оккупации ager publicus, о землях рода (ager gentilicius), недоступных для не входивших в родовую организацию плебеев, в источниках ничего не говорится – это гипотезы (в основном итальянской школы), ничем не подтвержденные». Также отмечается (Коптев А. В. Античная форма собственности… С. 21), что ager publicus, как особое явление, было «тесно связано с рексом, с одной стороны, поскольку формировалось в ходе… завоеваний, а с другой, вследствие его статуса сакрального представителя всего объединения cives и потому распределителя общественной земли… Признание за плебеями права на землю [367 г.] означало признание фамильной собственности на нее».

 

[95] Liv. I. 43. 9: Ad equos emendos dena millia aeris ex publico data; et quibus equos alerent, viduae attributae, quae bina millia aeris in annos singulos penderent. Cp.: Plut. Camill. II et XIV; Cic. Rep. II. 20. 36.

 

[96] Только так, а не наоборот, как может показаться: в противном случае Гракхам не нужно было бы вести борьбу за земельный кадастр!

 

[97] Конечно, описывая эпоху VI в., Ливий учитывал много более поздние данные; однако мы уже знаем, что церемония lustrum и все, что с ней связано, не претерпели с ходом времени сколько-нибудь существенных изменений.

 

[98] Leuze O. Op. cit. S. 65 - 66; Otto W. Op. cit. S. 38; Piéri G. Op. cit. P. 82, 84.

 

[99] Piéri G. Op. cit. P. 85, 92 - 93.

 

[100] Szábó A. Lustrum und Circus... S. 159 f.

 

[101] Piéri G. Op. cit. P. 93 (и § “Периодичность люструмов”): la périodicité de cinq ans entre deux lustrum n’a pas toujours existé et... le Census et le lustrum se sont renouvelés á des intervalles fort irréguliers.

 

[102] В первую очередь — по религиозным мотивам, затем — по юридическим.