DA ROMA ALLA TERZA ROMA

XXXVIII SEMINARIO INTERNAZIONALE DI STUDI STORICI

Капитолий, 20-21 aprile 2018

Протоиерей Владислав Цыпин

Московская Духовная Академия

Председатель Историко-правовой комиссии

Русской Православной Церкви

ИСТОКИ ПРАВОСЛАВИЯ В КИТАЕ (АЛБАЗИНСКАЯ ОБЩИНА В ПЕКИНЕ)

print in pdf

Христианская проповедь, распространяясь из Сирии на восток, достигла Китая в начале VII столетия. Правда, в XIII веке сложилось апокрифическое предание о пребывании в Китае апостола Фомы, к миссии которого возводят себя христианские общины Индии. Согласно этой легенде, апостол, убедившись в невосприимчивости китайцев к учению Христа, покинул Китай, оставив, однако, в этой стране несколько учеников. Но никаких достоверных документальных следов существования в Китае христианской общины до VII века не имеется.

Хорошо известно, однако, что в 635г., в правление династии Тан, в китайскую столицу  Чанъань прибыли несторианские миссионеры из Персии во главе с епископом, чье имя в китайской транскрипции звучит как Алобэнь. Миссионеров приняли в императорском дворце, и им был заказан перевод христианских текстов для императорской библиотеки. В 638г. император Тайцзун издал указ о веротерпимости, в котором говорилось, что «не существует дао с постоянным именем» и «не существует мудреца с постоянным обликом». Христианство в этом указе было охарактеризовано как религия, «благоприятная для вещей и людей». Епископу Алобэню был пожалован титул «хранителя царства» и «властителя великого закона». Император также приказал устроить в столице христианский монастырь. Впоследствии в Китае было открыто несколько сот несторианских монастырей. Но два столетия спустя в Срединной империи возобладала изоляционистская политика, и в 845г. император Уцзун издал указ о закрытии буддийских, даосских и несторианских монастырей Вскоре после этого несторианская церковь в Китае прекратила существование.

Новый этап в истории китайского христианства начался в XIII веке, когда в страну прибыли католические миссионеры из ордена францисканцев. В результате проповеди францисканцев в конце XIII века в Китае насчитывалось уже около 30 тысяч католиков. В 1579г. в Китае была основана иезуитская миссия. Характерная, и может быть, достойная подражания особенность иезуитской проповеди: китайский императорский культ «Неба»     иезуитские миссионеры отождествляли или, по крайней мере, сближали с библейским почитание Единого Бога Творца. Позднейшее вмешательство со стороны Конгрегации веры Ватикана воспретило так идти навстречу местным суевериям. Два столетия спустя, в 1784г., деятельность иезуитов в Китае богдыхан запретил, — впрочем, в ту пору подобные запреты затронули иезуитов и в христианских государствах Европы. И все же число католиков в Китае в конце XVIII века доходило до нескольких сот тысяч человек. 

Первые контакты Китая с Православием относятся к концу XVII столетия, когда в Срединной империи правила маньчжурская династия Цинь.  В этом столетии российские владения в Сибири и на Дальнем Востоке приблизились к границам Китая, но между ними оставалась обширная территория, населенная малыми народами, поселения которых располагались по обоим берегам Амура:  это были монголоязычные дауры, тунгусоязычные нанайцы, или гольды, родственные маньчжурам, а также солоны, удэгейцы.  Южнее обитали маньчжуры, занимавшие привилегированный статус в Китае.

В 1651г. казачий атаман Ерофей Павлович Хабаров основал русский острог на Амуре на месте, где раньше находился городок даурского князя Албазы. Хабаров назвал его Албазином, китайцы называли его Якса.  Второй император из династии Цинь Кан Си, правивший с  1661 по 1722г., пытался вытеснить русских из Албазина и с прилегавшей к нему территории. В 1682г. он направил грамоту воеводе Албазина Алексею Толбузину, потребовав очистить крепость.  Поскольку ответа на ультиматум не последовало, 2 года спустя к крепости по притоку Амура Сунгари и затем по самому Амуру двинулся на судах отряд из 5 тысяч воинов. Осада крепости завершилась ее сдачей 26 июня 1685г.  По договоренности с китайским командованием солдатам гарнизона и жителям Албазина разрешили уйти в Нерчинск, но не всем.  По одной версии 25 албазинцев с несколькими женщинами и детьми согласились добровольно перейти в  подданство богдыхану, после чего они были переправлены в Пекин. По другой, - они были уведены из Албазина в столицу империи Цинь принудительно. Одним из объяснений возможного добровольного согласия нескольких албазинцев на перемену подданства было то обстоятельство, что, по словам В. П. Петрова,  многие из обосновавшихся в Албазине казаков, «были не в ладах с русскими законами и властями, так или иначе провинившиеся в чем-то и знавшие, что возвращение в Россию грозит им суровым наказанием” (Петров, В.П. Албазинцы в Китае. / Washington,  1956, с. 19).

В Пекине к тому времени находилось уже еще несколько русских, которые попали туда ранее в результате  пленения или добровольно, как перебежчики. Всего, согласно китайским источникам, “китайцами были захвачены или перешли к ним добровольно: один казак в 1649 году, по имени И-фан (Иван) с несколькими компаньонами, в 1668 году 33 человека, во главе с Чи-ли-ко-ли (Григорий) были взяты в плен около реки Сунгари, и наконец, 72 человека были захвачены в 1684—85 гг. в Албазине. Выходцы из Албазина составили своего рода ядро русской общины, которая поэтому и стала называться албазинской. Известны фамилии казаков, ставших родоначальниками китайских албазинцев: Дубинин, Романов, Хабаров, Яковлев,  Холостов. По-китайски фамилии их потомков звучат ныне как Ду (杜), Ло (罗), Хэ (何), Яо (姚), и Хэ (贺).

В Пекине албазинцы были причислены к военному сословию, которое в империи Цинь имело более привилегированный статус, чем крестьяне, ремесленники, ученые и купцы, иначе говоря, если прибегать к европейским аналогиям, это сословие представляло собой китайское дворянство. Выше стояли лишь родственники императора, титулованные особы и высокопоставленные чиновники — мандарины. Албазинцам были предоставлены квартиры на севере Пекина, где располагался маньчжурский гарнизон, и в качестве содержания — по 2 мешка риса в месяц, а в виде денежного довольствия — по 3 ляна серебра, что соответствовало 5 русским рублям той эпохи (примерно 500 евро) ежемесячно. Дополнительно назначалось содержание несовершеннолетним подросткам военного сословия, составлявшее половину от оклада взрослых солдат. Кроме того, офицерам и солдатам пожалованы были в вечное владение  земли в окрестностях Пекина с налоговым иммунитетом. Оставшимся без жен и холостым албазинцам были предоставлены в качестве жен вдовы казненных преступников. Русских албазинцев включили в состав гвардии — в полк «желтого с каймой знамени», в который набирались маньчжуры и куда доступ ханьцам был закрыт. Албазинцы составили в маньчжурской гвардии особую русскую роту  Гудэй, организованную в 1649 году из пленных русских. Потомственным начальником этой роты был бывший русский подданный крещеный татарин Анания Урусланов, которого  по-маньчжурски звали Улангери.

Уходя из Албазина, русские взяли с собой образ святителя Николая Мирликийского, священные сосуды и другие предметы из церковной утвари. Кроме того, они увели в Пекин священника Максима Леонтьева-Толстухова с женой и сыном. Прежде русские, находившиеся в Пекине,  ходили молиться в пекинский католический собор. Но затем богдыхан предоставил в их распоряжение буддистский монгольский храм, перестроенный в часовню, освященную в честь Святой Софии. Когда албазинцы поместили в ней образ святителя Николая, часовня стала называться Никольской, китайцы же называли ее  "Лочамяо", что значило "русская часовня". В ней и совершал богослужение священник Максим Леонтьев-Толстухов, уведенный в Пекин. Митрополит Тобольский  Игнатий, в юрисдикци которого состоял отец Максим, писал ему: «Радуюсь я о тебе. Ты хоть и сам в плену прибываешь, но, с Божьею помощью, пленяешь других познанием Евангельской правды. Обязательно молись о пленившем тебя китайском императоре, чтобы Господь умножил лета живота его и даровал ему благородная чада в наследие рода, избавил его от всякия скорби и открыл свет евангельского просвещения».

Высоко ценя свой привилегированный статус, албазинцы усваивали нравы пекинских маньчжуров, радикально отличавшиеся от образа жизни и морали природных китайцев — ханьцев. Жили они не по средствам, с претензией на роскошь, избегали физического труда, считали для себя унизительным занятие ресмеслами или торговлей и оттого беднели и разорялись. Священник Сергий Бородин в статье “История Албазина и начало первой русской православной миссии в Китае” так характеризует образ жизни типичного албазинца: “Нерасчетливый, занятый собой и своим благородством, не знающий чем избавиться от тяготевшего над ним свободного времени и несносной скуки, постоянно слоняющийся по улицам, гостиницам и театрам, куривший подчас опиум, больной душой и телом, он скоро очутился в неоплатных долгах у столичных ростовщиков, став в конце концов притчей во языцех” (Бородин, Сергей (священник). История Албазина и начало первой русской православной миссии в Китае. - Китайский Благовестник, 1935, 3, с. 8). Один из начальников Русской Духовной Миссии в Китае архимандрит Петр Каменский писал: “Виды их взаимных вспомоществований, их взаимные и всеобщие на новый год подарки, их свадьбы и похороны, почти утвердительно можно сказать, богатейших в третьем колене всегда превращали в нищих» (цит. по: Авраамий (инок). Наша хроника. -  Китайский Благовестник, 1935, 4, с. 14). Те же нравы свойственны были и пекинским  маньчжурам, любимым занятием которых было посещение театров и азартные игры. На службе маньчжуры и подражавшие им албазинцы выше всего ценили умение гарцевать и метко стрелять  из лука. Для подобного образа жизни собственных средств не хватало, поэтому считалось хорошим тоном брать деньги в долг у ханьцев, а шиком - долги им под разными предлогами не возвращать. При этом однако албазинцы со временем, в поколениях, удаленных от первопоселенцев, разучившиеся говорить и понимать по-русски, за немногими исключениями, сохраняли свою исконную православную веру.

В 1711г. скончался священник Максим  Леонтьева-Толстухов. В следующем году решением царя Петра Великого была учреждена духовная миссия Русской Церкви в Пекине. В Пекин было отправлено восемь клириков во главе с архимандритом Иларионом (Лежайским), до этого назначения служившим  настоятелем Якутского Спасского монастыря. Богдыхан принял миссию с почетом: архимандрит Иларион был  пожалован саном мандарина 5-й степени, священник и диакон из миссии стали мандаринами 7-степени, а пономари были причислены к военному сословию, в котором состояли албазинцы. Знаком милости и благорасположения императора  было то, что он ежемесячно через посещавшего миссию чиновника осведомлялся о здоровье ее начальника. По китайскому этикету считалось великой честью, если император  дважды в год справлялся о здоровье чиновника.

Богослужения, совершавшиеся в церкви миссии, привлекали местных китайцев, и некоторые из них принимали таинство Крещения. Первые случаи крещения китайцев относятся уже к 1692г. Среди крещеных был и один мандарин. Отражением успехов миссии может служить принятое по инициативе императора Петра Великого решение Св. Синода об открытии епископской кафедры в Пекине. Император при этом, правда, предостерегал: «То дело зело изрядно, что в Пекине построена русская церковь, и что многие китайцы крестились, и чтоб кафедру там учредить. Только поступайте в том аккуратно, дабы китайских начальников не привести в злобу, а также иезуитов, которые там от многих времен гнездо свое имеют». На кафедру, учреждаемую в Пекине, был поставлен святитель Иннокентий. Но, по подсказке пекинских иезуитов епископу не было дано разрешения на въезд в Китай. О ходе и результате переговоров на эту тему с китайскими чиновниками докладывали в Петербург: «О духовной особе, величаемой в документах — "великим господином" китайцы и слышать не хотели. Министры их говорили, что Богдыхан такую превеликую особу никогда принять не повелит, так как у них "великим господином" зовётся их первосвященник… если будет прислан архимандрит или священники, то они приняты будут, а епископ никогда не допустится». Положительное решение об открытии русской православной кафедры в Пекине отложено было почти на два столетия, до 1902г.   

При российском посольском дворе, расположенном на территории миссии, была построена церковь  во имя Сретения Господня. По сей день Российское посольство в КНР находится на территории, где изначально находилась миссия. К приезду в Пекин второй миссии была построен церковь при посольском дворе. Ее освятили в честь праздника Сретения Господня,  приходящегося на 15 февраля. При храме был основан и Сретенский монастырь для членов миссии. За годы существования русской Духовной миссии в Китае было построено и освящено около 100 православных храмов и крещено до 10 тысяч китайцев. 

Но успех миссии в распространении Православной веры в Китае не отодвигал на второй план заботу о том, чтобы албазинцы сохраняли приверженность вере своих предков. Дело в том, что с самого начала албазинцы брали в жены местных маньчжурок и китаянок.  Жены не могли не оказывать влияния на своих православных мужей и тем более детей, так что у потомков первых албазинцев приверженность праотеческому Православию уживалась с языческими верованиями. Так, начальник духовной миссии  архимандрит Петр, характеризуя верования и нравы албазинцев,  писал в 1831 году: «Албазинец Афанасий, портупей-прапорщик, человек богатый и в той же мере гордый. В доме имеет святые иконы, оставленные от предков, но чествует их по обряду языческому, ставя перед ними жертвы. Много снабжал я его христианскими книгами, но не пользуют" (цит. по: Авраамий (инок). Наша хроника. -  Китайский Благовестник, 1935, 4, с. 105). А вот еще одна характерная запись “Албазинец Варнава, долго молился пред иконою о том, чтобы сын его получил полный оклад гвардейского солдата. Богу не угодно было услышать такой молитвы, и Варнава, лишь только услышал, что сыну отказано в окладе, схватил нож и изрубил икону в мелкие куски” (цит. по: Августин (Никитин). Архимандрит Аввакум Честной — миссионер, дипломат, востоковед. - Миссионерское обозрение, 2002, 9, электр. ресурс, bel.ru). Реакция по-китайски темпераментная; это был, конечно, эксцесс, нервный срыв, но за ним стоит очевидный сдвиг в религиозной психологии этого албазинца, произошедший под влиянием окружавшей его среды. Речь идет об усвоенном им крайнем прагматизме китайской религиозности, напоминающей римское язычество с его принципом: do ut des.  

И все же неизбежная ассимиляция албазинцев имела свои пределы. Став по крови почти совершенными маньчжурами или ханьцами, от которых они антропологически не отличаются, они все же сохранили и свою православную веру и сознание своей принадлежности к русскому миру. Отчасти этому способствовала и такая традиционная черта китайского национального характера и китайских верований как культ предков. Предками албазинцев по мужской линии были русские люди, и это до сих пор побуждает их считать себя в известном смысле слова русскими людьми. В этом отношении любопытно то обстоятельство, что в настоящее время албазинцами считаются только те потомки русских, кто носит русские фамилии и настоящими албазинцами не признаются те из них, кто ведет свой род по женской линии и унаследовал от него фамилию.  Кроме того, дочери знают об истории албазинцев достаточно мало, и их отцы не разговаривают с ними об этом так, как с сыновьями. При этом своих дочерей, в отличие от сыновей, албазинцы редко посвящают в тайну своего происхождения, так что для многих албазинок, в отличие от албазинцев-мужчин  их русские корни остаются неизвестными.

Возвращаясь к деятельности Русской духовной миссии, следует сказать о значительном вкладе ее членов в развитие востоковедени. Учеными монахами из Духовной миссии были заложены основы российского синологии, ими  выполнен был  новый перевод Библии, а также богослужебных текстов и святоотеческих творений на китайский язык. Самым крупным ученым из монахов Духовной миссиии был Иоакинф (Бичурин), автор многочисленных религиеведческих трудов, а также книг и статей по истории Китая и Монголии, переводчик китайских и монгольских текстов.

В истории миссиии были и трудные моменты. Так, протоирей О. П. Рождественский в статье “Задачи православной деятельности в Китае и особый характер ее деятельности” писал, что “во время четвертой Миссии состояние паствы было очень печальное и плачевное, китайские верования все сильнее влияли на потомков русских, воспитанных в китайской среде. У Православной церкви не хватало сил. Особенно тяжелы были жилищные условия. С 1758 г. по 1762 г. совсем не было прислано жалования; большая часть членов пятой Миссии умерла в Китае» (Рождественский, О.П. (митрофорный протоирей). Задачи православной деятельности в Китае и особый характер ее деятельности. -  Китайский Благовестник, 1935, 6, с. 52).

В середине XIX века, когда  колония албазинцев насчитывала в столице Китая 94 человека, их нравственный облик вызывал тревогу у членов миссии. По словам одного из них, албазинцы «считали всякое занятие недостойным их, создав свой особый тип жителей Пекина как наследственно принадлежащих к императорской гвардии. Заносчивые в своем поведении, гордые своим привилегированным положением, не знающие, что им делать со своим свободным временем, они бродили по улицам, посещая чайные и гостиницы, рестораны и театры, и стали предаваться опиекурению. Постепенно они стали духовно и физически вырождаться, впав в долги и попав в руки ростовщиков». Но миссионеры не покладали рук в усилиях исправить образ жизни своей паствы, и в конце века произошли благотворные перемены в поведении и нравах албазинцев, большинство из них стали горячими приверженцами Православия. На рубеже XIX и XX столетий их число в Китае выросло до тысячи человек.

В эту пору присутствие русских, равно как и других европейцев,  в Китае, многократно выросло, что вызывало раздражение у китайских националистов, или если угодно патриотов. В Китае появилась организация «Большой кулак», которая ставила своей целью изгнание иностранцев из Китая.  В 1900г. вспыхнули беспорядки, названные Боксёрским восстанием. В ходе этого восстания было убито не менее 300 албазинцев во главе со священномучеником Митрофаном Цзи, в наше время причисленного к лику святых. Жертвы восстания были погребены на территории миссии, и на месте их погребения была построена церковь в честь святых мучеников. Этот храм был разрушен в 1956 по распоряжению  посла СССР в КНР П. Ф. Юдина. При этом некоторые албазинцы, спасая жизнь, отреклись от Христа, позже, однако,  многие из них с покаянием вернулись в лоно Православной Церкви.

На исходе гражданской войны в России и после нее в Китай хлынул поток русских эмигрантов. К тому времени албазинцы одевались по-китайски, имели китайский внешний вид, говорили на китайском как на родном языке, но при этом почти все они оставались православными. Выходцы из этой среды, получившие полноценное образование, основательно изучившие русский язык, участвовали в деятельности русских эмигрантских организаций, сотрудничали с редакциями эмигрантских газет, а также служили в русских церковных организациях и как клирики и как миряне.

На культурную революцию Мао приходятся черные дни для албазинцев, сохранивших православную веру, для русских эмигрантов и для всех христиан Китая. Положение изменилось к лучшему в правление Дэн Сяо Пина. В 2000 г. в Китае насчитывалось около 250 албазинцев. В основном они живут в Пекине и Тяньцзине, а также в провинции Хэйлунцзян. Православных приходов в настоящее время в Китае, за исключением Гонконга и Тайваня, не существует, но албазинцы по-прежнему остаются приверженцами Православия, хотя русский язык из них знают не многие. В духовных школах Русской Православной Церкви в последние годы обучалось несколько албазинцев.

[Un evento culturale, in quanto ampiamente pubblicizzato in precedenza, rende impossibile qualsiasi valutazione veramente anonima dei contributi ivi presentati. Per questa ragione, gli scritti di questa parte della sezione “Memorie” sono stati valutati “in chiaro” dal Comitato promotore del XXXVIII Seminario internazionale di studi storici “Da Roma alla Terza Roma” (organizzato dall’Unità di ricerca ‘Giorgio La Pira’ del CNR e dall’Istituto di Storia Russa dell’Accademia delle Scienze di Russia, con la collaborazione della ‘Sapienza’ Università di Roma, sul tema: «IMPERO UNIVERSALE, CITTÀ, COMMERCI: DA ROMA A MOSCA, A NERČINSK») e dalla direzione di Diritto @ Storia]