В
преддверии
расширения
Европейского
Союза
увеличивается
количество
вопросов относительно
эволюции
системы
частного права
в «Большой
Европе»
завтрашнего
дня. Придет ли
оно к
тотальной
унификации?
Или оно скорее
удовлетворится
уменьшением
дистанции,
разделяющей
юридические
институты,
существующие
в странах –
членах ЕС?
Унификация –
соподчинение
–
гармонизация.
Это три концепции,
которые
берутся за
основу
углубленных
исследований
процесса
развития
частного права
в
Европейском
Союзе[1].
Глобализация
экономики, в
которой
доминируют
транснациональные
корпорации,
не может не
поощрять
унификацию
некоторых
отраслей
права, прямо
связанных с
коммерцией (коммерческое
и банковское
право, а
также
частично
обязательственное
право). Но это
не говорит о
том, что
глобализация,
пусть пока и
неоспоримая,
должна привести
в
определенный
момент к
унификации частного
права в
Европе.
Возможна
унификация,
возможно и
соподчинение.
Последнее
имелось бы в
наличии, если
бы вместе с
наднациональным
законодательным
органом,
фактором гомогенизации,
сосуществовали
бы национальная
юриспруденция
и традиция
интерпретации,
наделенные
возможностями
для действий
по своему
усмотрению в
широком
диапазоне.
Однако кажется,
что по
крайней мере
в ближайшей
перспективе
объединенная
Европа
стремится к
тому, чтобы
вступить на
путь
гармонизации
правовых
систем, с
одной
стороны,
сокращая
дистанцию
между
правопорядками
стран – членов
ЕС, а с другой –
подтверждая
то, что создание
законов
остается в
исключительной
компетенции
национальных
законодательных
органов. Из
того, что
законы
принимаются на
национальном
уровне,
следует, что
их нормы на
самом деле
должны
соответствовать
некоторым
принципам,
принятым ЕС,
но при любой
возможности
они будут
продолжать
отличаться от
некоей – пока
что
гипотетической
– единой
модели.
Правопорядки
стран –
членов ЕС
должны сближаться
друг с
другом.
Юристы будут
призваны
применять
унифицированное
право, соподчиненное,
или, быть
может, только
гармонизированное.
Хорошее
взаимопонимание
этому
поможет.
Как его
достичь?
Поощряя
зарубежные
поездки
студентов, получивших
разрешение
накапливать
за пределами
своего
основного
места учебы
так называемые
«кредиты» (ЕСТS),
приумножая
уже
многочисленные
программы
европейского
образования,
создавая
школы для
других стран
с целью дать
им возможность
познания
фундаментальных
основ правопорядков,
существующих
в странах
Союза.
Однако
простое
знание норм
не сможет
быть достаточным,
если оно не
будет
сопровождаться
исследованием
как общих
истоков
правопорядков
современности,
так и основ
будущего ius privatum europaeum.
Где их
искать? В
римском
праве, часто
причисляемом
к
первоначалам
европейской
культуры? Или
лучше в
англо-американском
праве?
В
процессе
правовой
унификации
Европы
столкнутся
две модели:
одна, основанная
на римском
праве, другая
– на англо-американском
(«средиземноморская
модель» и «атлантическая
модель»). В
различиях
между ними
нет
недостатка,
например в
договорном праве
(в связи с
заключением
договора и его
неисполнением)
или в том, что
касается деликтной
ответственности.
Многие с
опаской
следят за
проникновением
common law в
юридическую
практику
континентальной
Европы.
Выдающийся
итальянский
романист Марио
Таламанка не имеет
этих
сомнений,
предпочитая
заняться
вопросом о
том, какая из
этих двух
моделей –
средиземноморская,
происходящая
из римского
права, или же
англо-американская,
основанная
на common law, – более
пригодна для
разрешения
проблем дня
сегодняшнего.
Этот
фундаментальный
вопрос
достоин того,
чтобы стать
предметом
рефлексии
историков права.
Обе эти
системы, пока
еще
различным образом,
имеют
глубокие
корни в
европейской
традиции и
смогут
внести в
становление
европейского
права
гораздо
более
весомый вклад,
чем чисто
технический
подход, на
котором все
еще
базируется
«право
сообщества»[2].
Тем не
менее
сегодня
юрист всегда
является в
большей
степени
«техником
права», мало склонным
к изучению
истории
права и, в
общем,
какой-либо
материи
обобщающей
направленности.
Поэтому
утрачивает
позиции
также изучение
римского
права. Во
многих
странах с
давней романистической
традицией
курс римского
права был
исключен из
образовательных
программ или
подвергнут
сокращению.
Здесь мы
напомним и
примем как
свои
собственные слова
А. Бушера де
Аржи (A. G. Boucher d’Argis), который,
оппонируя
критике
римского
права в XVIII в., писал в
Энциклопедии
Дидро: «Но,
несмотря на
все эти
отрицательные
стороны, надо
также
признать, что
римское
право
является наилучшим
источником, в
котором
можно почерпнуть
знание
законов, и
что юрисконсульт,
который
ограничится
изучением
собственных
законов
своей страны,
без прибавления
знания
римского
права,
навсегда
останется
поверхностным
человеком; мы
утверждаем,
что скорее он
вовсе не
заслуживает
наименования
юрисконсульта
и что он
будет не
более чем
посредственным
практиком».
Римское
право
является
одним из тех
элементов
классической
культуры,
которые в наибольшей
степени
оказали
влияние на
современный
мир. Оно
тесно
связано с
общественным
и
экономическим
устройством
Древнего Рима
и в то же
время богато
универсальными
элементами,
применимыми
в совсем иных
условиях.
Вклад
римского
права в
формирование
современных
правопорядков
бесконечно
больше, чем у
любого иного
древнего
права.
Институты,
юридические
конструкции
и понятия,
разработанные
римлянами, сильнейшим
образом
обусловили
всю историю
права.
Римское
право
пережило то
государство,
в котором оно
сформировалось.
Под сенью
римского
права
развились
национальные
правовые
системы
Европы от
средневековья
до наших
дней.
В
современных
правопорядках
– как на
уровне общих
принципов,
так и
отдельных институтов
– мы
встречаем
элементы,
прямо заимствованные
из римского
права или
выработанные
на основе его
доктрины. Его
жизненность
подтверждают
паремии,
максимы, правила,
поговорки, из
которых
любой
европейский
правопорядок
составил
свою
сокровищницу,
начиная с
Позднего
Средневековья.
К ним обращаются,
чтобы
обозначить
ценностную
сердцевину
законодательства
или же при
разработке
норм или
институтов,
для которых
римляне
продолжают
предлагать
технические
решения вневременного
значения.
Что
касается
значения
римского
права, то на
сей счет
имеются
многочисленные
и противоположные
мнения,
заслуживающие
внимания.
На
протяжении
веков
многократно
возникало
сомнение,
следует ли
выделять
отдельную
область
изучения
античности или
же лучше
довольствоваться
ее элементом,
присутствующим
в
формировании
современных
правовых
систем.
«Современное
римское
право»,
разработанное
комментаторами
и
преподававшееся
прежде всего
в
итальянских
университетах
(mos italicus iura docendi),
проложило
путь для его
рецепции,
впрочем на
самом деле
целенаправленной.
Она имела в
особенности
широкую
форму с 1495 г.,
когда
Имперский суд
(Reichskamergericht)
санкционировал
принятие
судебных
решений
согласно
римскому
праву
(подвергнутому
ревизии
глоссаторами
и
комментаторами). Так
называемый usus modernus pandectarum,
который
видел в
римском
праве живое
право, не был
серьезно
оспорен
вплоть до XVIII в. и
нашел свое
завершение в
пандектистике
XIX в. От
него не
отважилось
обособиться ius commune europaeum, разделяемое
на
протяжении
веков
юристами многочисленных
стран нашего
континента.
Великие
кодификации
частного
права начала XIX в.
(Кодекс
Наполеона,
Австрийский
Гражданский
Кодекс)
проистекали
из
идеалистической
атмосферы
Века
Просветителей,
который стремился
к
формированию
права
полностью
нового, свободного
от бремени
римской
традиции. Несмотря
на это,
невозможно
было
обойтись без ссылок
на римское
право.
Достаточно
вспомнить
немногие
отрывки из
речи,
произнесенной
перед лицом
Законодательного
собрания
Порталисом,
одним из
наиболее
важных
авторов французского
Гражданского
кодекса,
который, обращаясь
к дебатам
между
приверженцами
естественного
права и
защитниками
римского
права, должен
был отметить:
«Некоторые лица
говорят, что
в проекте
Гражданского
Кодекса не обнаруживается
никакого
великого
замысла,
который бы
подлежал
дискуссии.
Они сетуют,
что не видят
в нем ничего,
кроме
переплавки
римского
права, наших
древних
обычаев и
наших
древних
правил. Надо
пожелать,
чтобы
кто-либо
присоединил
какую-то
определенную
идею к тому,
что он не
слышит
великого
замысла.
Хочет ли он
выразить
этим
высказыванием
некое
достаточно
дерзкое
новшество,
какое-то
установление
на манер
Солона или
Ликурга? Мы
не в том
положении,
чтобы
обманывать
друг друга,
граждане
законодатели,
достаточно
дерзкое
новшество
часто не что
иное, как
блестящая
ошибка,
внезапный
блеск которой
походит на
блеск молнии,
которая бьет
в то же место,
которое она
освещает…
Новые теории
суть не что
иное, как
методы
некоего индивида;
древние
правила
являются
духом веков».
Век XIX-й,
называемый
порой веком
второй
рецепции римского
права,
характеризовался
некоторым
непостоянством
в отношении
изучения и
преподавания
римского
права. В
немецкой исторической
школе
формируется
«пандектистика»,
для которой
юстинианово
римское право
и
соответствующая
доктрина
должны были
послужить
базой для
выработки
юридических
институтов,
соответствующих
эволюции
права в
Германии.
Влияние
пандектистики
внесло вклад
в замедление
работ по кодификации
гражданского
права.
Классики пандектистики
К. Глюк, А.
Бринц, Г.
Дернбург, Б.
Виндшейд
отделяли
римское
право от его
исторических
истоков,
используя
римские
источники
для формирования
системы
права,
монолитной и
соответствующей
потребностям
эпохи. Кроме
того, школа
пандектистики
вырабатывала,
всегда в
дополнение к
римскому
праву, так
называемую
пандектную
систематику,
обреченную иметь
такой успех в
современных
кодификациях
гражданского
права.
1 января 1900
г., с
вступлением
в силу
Гражданского
кодекса
Германии (BGB),
пандектистика,
понимаемая
как действующее
римское
право,
потеряла
смысл своего
существования.
Казалось, что
пандектистика
определенно
отжила свой
век. Но на самом
деле это не
так. Метод
пандектистики
часто
обнаруживается
в
исследованиях
и учебниках
по римскому
праву,
которые,
следовательно,
описывают
систему
римского
права как достаточно
логичную для
того, чтобы
иметь возможность
применяться
еще и
сегодня.
В
университетском
преподавании
римское право
видело
чередующиеся
перипетии:
там оно
кажется
действительно
актуальной
учебной
дисциплиной,
или в любом
случае
важной для
практиков в их
повседневной
деятельности,
но рассматривалось
оно
безусловно
как учебная
дисциплина
чисто
историческая,
которая
должна быть
погружена
полностью в
изучение античности.
Паоло
Гросси
говорит, что
глобализация
может
привести к
совершенно
новому
способу понимания
права, и
непосредственно
к разрыву с
«юридическими
моделями»,
известными
до сих пор.
Притом этот
ученый не
хочет, конечно,
отрицать, по
крайней мере
на более
высоких
уровнях
юридического
познания,
важности доктрины,
сформированной
понятиями,
которые не
подвергаются
ударам моды,
практики и
законодательств,
находящихся
в постоянном
движении[3].
Другие
полагают, что
хорошая
доктрина всегда
будет в
большей
степени
склоняться к
тому, чтобы
базироваться
на римском праве
и common law, так
как
последнее в
общем
считается
ими более
близким
настолько,
насколько
оно не считается
таковым в
средиземноморской
традиции[4].
Многие
романисты
ставят перед
собой задачу
защищать до
последнего
именно
римское право
как
фундамент ius privatum europaeum
современной
эпохи[5].
Говоря о
ius commune europaeum, спрашивают,
придется ли в
объединенной
Европе
завтрашнего
дня иметь
дело с
«юристом коммерсантов»
(предпринимателей)
или, скорее,
«юристом на
службе
граждан
Европы»[6].
Представляется
желательным,
чтобы один
поддерживал
другого, если
это возможно
в одном и том
же субъекте.
Изучение
римского
права может
способствовать
формированию
юриста
такого рода.
Необходимым
является
изучение
юриспруденции,
которое
допускает
изучение
права, а не только
действующих
норм. Юрист,
сформировавшийся
таким
образом,
сумеет
проанализировать
растущую
массу
нормативной
продукции и не
даст ей себя
подавить.
Римское
отличие между
lex
(статутное
право) и ius (право,
выработанное
юридической
наукой)[7]
навсегда
является фундаментальным.
Давайте
хорошо им
пользоваться.
(RIASSUNTO)
Alla vigilia
dell’allargamento dell’Unione Europea si moltiplicano le domande
sull’evoluzione del sistema di diritto privato nella grand’Europa di domani. Si
arriverà a una totale unificazione? O piuttosto ci si accontenterà di veder
ridotte le distanze fra gli istituti vigenti nei paesi membri? Unificazione –
uniformazione – armonizzazione. Tre concetti da cui prendere lo spunto per
approfondite indagini sullo sviluppo del diritto privato nell’Unione Europea.
La globalizzazione di un’economia dominata dalle
multinazionali non potrà che favorire l’unificazione di alcuni rami
strettamente legati al commercio (il diritto commerciale e bancario, nonché in
parte le obbligazioni). Ma ciò non vuol dire che la globalizzazione, ancorché
incontestabile, debba portare in tempi stretti all’unificazione del diritto
privato in Europa.
Possibile l’unificazione, possibile anche
l’uniformazione. La si avrebbe se con un organo legislativo sovranazionale,
fattore di omogeneizzazione, convivessero un’interpretazione e una
giurisprudenza nazionali dotate di un ampio margine di discrezionalità.
Pare tuttavia che, almeno prossimamente, l’Europa
unita intenda imboccare la strada dell’armonizzazione, da una parte
assottigliando le distanze fra gli ordinamenti dei paesi membri, dall’altra
ribadendo che la formazione delle leggi rimane competenza esclusiva degli
organi legislativi nazionali. Seguitando a essere varate a livello nazionale,
le norme debbono – è vero – informarsi ad
alcuni principi adottati dall’Unione, ma con ogni probabilità
continueranno a differenziarsi da un – al momento ipotetico – modello unico.
Gli ordinamenti giuridici dei paesi membri dovranno
avvicinarsi gli uni agli altri. I giuristi saranno chiamati ad applicare un
diritto unificato, uniformato o forse soltanto armonizzato. Una buona
comprensione reciproca non potrà che essergli d’aiuto.
Come arrivarci?
Favorendo le peregrinazioni di studenti autorizzati
ad accumulare fuori sede i cosiddetti «crediti» (ECTS), mettendo a frutto i già
molteplici programmi di educazione europea, creando scuole degli altri paesi
per far conoscere i fondamenti degli ordinamenti vigenti nei paesi dell’Unione.
Ma la mera conoscenza delle
norme non potrà bastare, se non sarà accompagnata da una ricerca sulle fonti
comuni sia degli ordinamenti di oggi e sia delle basi del futuro ius privatum europaeum.
Dove cercarle? Nel diritto romano, spesso annoverato
fra i capisaldi della cultura europea? O piuttosto nel diritto angloamericano?
Nel processo d’unificazione giuridica dell’Europa si
confronteranno due modelli: l’uno fondato sul diritto romano, l’altro – su
quello angloamericano («il modello mediterraneo» e «il modello atlantico»). Le
differenze non mancano, ad esempio nel diritto contrattuale (relativamente alla
stipulazione e l’inadempimento) o per quanto attiene alla responsabilità ex delicto.
Molti seguono con timore la penetrazione del common law nella prassi giuridica
dell’Europa continentale. L’illustre romanista italiano Mario Talamanca non non
ha questi dubbi, preferendo chiedersi quale dei due modelli – il mediterraneo
desunto dal diritto romano ovvero l’angloamericana fondato sul common law – si attagli meglio a
risolvere i problemi del giorno d’oggi. Un fondamentale quesito da sottoporre
alla riflessione degli storici del diritto. Entrambi i sistemi, ancorché
diversamente, sono ben radicati nella tradizione europea e potrebbero dare al
costituendo diritto europeo un contributo, ben più valido dell’approccio
squisitamente tecnico su cui si ancora il «diritto comunitario».
Oggi tuttavia il giurista è
sempre più un «tecnico del diritto» poco propenso a studiare la storia del
diritto e, in genere, qualsiasi materia d’indirizzo generale. Pertanto perde
spazio anche lo studio del diritto romano. In molti paesi di lunga tradizione
romanistica il diritto romano è stato radiato dall’insegnamento o circoscritto.
Ce ne rammarichiamo e facciamo nostre
le parole di A. G. Boucher d’Argis che opponendo si alle settecentesche
critiche al diritto romano scriveva sull’Enciclopedia
di Diderot: „Mais malgré tous ces
inconvénients, il faut aussi convenir que le droit romain est la meilleure
source où l’on soit à portée de puiser la science des lois, & qu’un
jurisconsulte qui se bornerait à étudier les lois particulières de son pays,
sans y joindre la connaissance do droit romain, ne serait jamais qu’un homme
superficiel; disons, plutôt qu’il ne mériterait point le nom de jurisconsulte,
& qu’il ne serait au plus qu’un médiocre praticien».
Il diritto romano è uno degli elementi della cultura
classica che più hanno influito sul mondo moderno. Strettamente legato
all’assetto sociale ed economico di Roma antica, è nel contempo ricco di
elementi universali, applicabili in condizioni del tutto diverse. Il contributo
dato dal diritto romano agli ordinamenti moderni è infinitamente superiore a
quello di qualsiasi altro diritto antico. Le istituzioni, le costruzioni
giuridiche e le nozioni elaborate dai Romani hanno fortemente condizionato
tutta la storia del diritto.
Il diritto romano è sopravvissuto allo Stato in cui
si è formato. Alla sua ombra si sono articolati i diritti nazionali d’Europa –
dal Medioevo ai giorni nostri.
Negli ordinamenti attuali – tanto a livello dei
principi generali quanto nei singoli istituti – riscontriamo elementi tratti
direttamente dal diritto romano o elaborati dalla sua dottrina. Confermano la
sua vitalità paremie, massime, regole, broccardi di cui ogni ordinamento
eurpopeo ha fatto tesoro sin dall’Alto Medioevo. Ci si richiama per indicare i
cardini assiologici della legislazione ovvero nell’elaborazione di norme o
istituti cui i Romani continuano offrendo soluzioni tecniche sempre valide.
Per quanto attiene all’importanza del diritto
romano, le opinioni in merito sono numerose e contrastanti.
Nel corso dei secoli è
riaffiorato più volte il dubbio se in esso si debba individuare un ramo degli
studi sull’antichità o piuttosto un elemento presente nella formazione dei
diritti odierni.
Il diritto romano attuale, elaborato dai
commentatori e insegnato anzitutto nelle università italiane (mos italicus iura docendi), ha
costituito un tramite alla sua recezione, peraltro variamente intesa. Se ne
ebbe una forma particolarmente ampia nel 1495, quando il Reichskamergericht fu
autorizzato a sentenziare d’accordo con il diritto romano (rivisto da
glossatori e commentatori). Il cosiddetto usus
modernus pandectarum, che vedeva nel diritto romano un diritto vigente, non
fu seriamente contestato fino al Settecento e trovò il suo epilogo nella
pandettistica dell’Ottocento. Non è azzardato individuarvi un ius comune europaeum condiviso per
secoli dai giuristi di numerosi paesi del nostro continente.
Le grandi codificazioni del diritto privato
dell’inizio dell’Ottocento (il Codice Napoleone, il Codice Civile Austriaco)
scaturivano dalla temperie ideale del Secolo dei Lumi che intendeva formare un
diritto del tutto nuovo, libero dal peso della tradizione romana. Ciononostante
non si poté fare a meno di ricollegarsi al diritto romano. Basti ricordare
pochi brani del discorso pronunciato davanti al Corps Legislatif da Portalis, uno dei più importanti autori del
Code Civil francese, che richiamandosi al dibattito fra fautori del diritto
naturale e sostenitori del diritto romano ebbe a osservare: „Quelques personnes paraissent ne rencontrer
aucune grande conception dans le projet de Code civil qui a été soumis à la
discussion. Ils se
plaignent de n’y voir qu’une refonte du droit romain, de nos anciennes coutumes
et de nos anciennes maximes. Il serait à
désirer que l’on pût attacher quelque idée
précise à ce qu’on entend par grande conception. Veut-on exprimer par ce mot
quelque nouveauté bien hardie, quelque institution à la manière des Solon et
des Lycurgue? Mis nous ne nous y trompons pas, citoyens législateurs, une
nouveauté bien hardie n’est souvent qu’une erreur brillante dont l’éclat subit
ressemble à celui de la foudre qui frappe le lieu même qu’elle éclaire (…). Les
théories nouvelles ne sont que les systèmes de quelque individus; les maximes
anciennes sont l’esprit des siècles».
L’Ottocento, chiamato talvolta secolo della seconda
recezione del diritto romano, fu caratterizzato da un atteggiamento alquanto
incostante riguardo agli studi e l’insegnamento del diritto romano. Nella
scuola storica tedesca si forma la «pandettistica», per cui il diritto romano
giustinianeo e la rispettiva dottrina dovevano fungere da base per
l’elaborazione di istituti giuridici conformi con l’evoluzione del diritto in
Germania. L’influenza della pandettistica contribuì a rallentare i lavori di
codificazione del diritto civile. I classici delle pandette: C. H. Gluck, A.
Brinz, H. Dernburg, B. Windscheid separarono il diritto romano dalle sue
origini storiche, sfruttandone le fonti per formare un sistema giuridico
compatto e conforme alle esigenze dell’epoca. La scuola delle pandette elaborò
inoltre, sempre sulla scorta del diritto romano, la cosiddetta sistematica
pandettistica destinata a riscuotere tanto successo nelle codificazioni civili
moderne.
Il 1 gennaio 1900, con l’entrata
in vigore del codice civile tedesco (BGB), la pandettistica, intesa quale
diritto romano vigente, perde la sua ragion d’essere. Pareva che la
pandettistica avesse definitivamente fatto il suo tempo. Non è proprio così. Il
metodo pandettistico fa spesso capolino negli studi e manuali di diritto romano
che delineano pertanto un sistema di diritto romano quanto basta coerente per
potersi applicare ancor oggi.
Nell’insegnamento universitario
il diritto romano visse alterne vicende: vi si vide una materia di stretta
attualità, o comunque importante per gli operatori nella loro attività
quotidiana, ma fu considerato pure una materia prettamente storica da collocare
per intero negli studi sull’antichità.
Dice Paolo Grossi che la globalizzazione può portare
a un modo del tutto nuovo di intendere il diritto e addirittura a uno strappo
dai «modelli giuridici» conosciuti finora. Con ciò lo studioso non vuole certo
contestare l’importanza, almeno ai più alti livelli del sapere giuridico, di
una dottrina informata a nozioni che non subiscono l’impatto di mode, prassi e
legislazioni in costante movimento.
Altri ritengono che la buona dottrina tenderà sempre
più a basarsi sul diritto romano e sul common law, ritenuto, tutto sommato, più
vicino di quanto non si creda alla tradizione mediterranea.
Molti romanisti si propongono di difendere fino
all’ultimo il diritto romano quale base del ius
privatum europaeum dell’epoca moderna.
Discorrendo del ius comune europaeum ci si domanda se
nell’Europa unita di domani si avrà a che fare con un «giurista dei
commercianti» (o imprenditori) o piuttosto con un «giurista al servizio dei
cittadini dell’Europa». Pare auspicabile che l’uno dia manforte all’altro, se
possibile nello stesso soggetto. Lo studio del diritto romano può facilitare la
formazione di un giurista di tal fatta.
Occorrono studi di
giurisprudenza che consentano di studiare il diritto, e non soltanto le norme
vigenti. Un giurista formato in questo modo saprà inquadrare nella giusta
prospettiva la marea montante della produzione normativa, e non lasciarsene
sopraffare. La distinzione romana fra lex
(diritto statuito) e ius (diritto
elaborato dalla scienza giuridica) è sempre fondamentale.
Facciamone buon uso.
* Витольд Володкевич – крупнейший романист Польши, профессор юридического факультета Варшавского государственного университета, ректор Европейского университета г. Варшавы.
[1] Ср.: Benacchio
G. Diritto privato della Comunità Europea. Fonti, modelli, regole. Milano,
1998. P. 11.
[2] См.: Wołodkiewicz
W. Czy Prawo rzymskie przestało istnieć? Kraków, 2003. P.
196–197.
[3] Grossi P. Pagina introduttiva (ancora sulle fonti del
diritto) // Quaderni Fiorentini per la storia del pensiero giuridico. 2000. № 29. P. 5–6.
[4] Ср.: Zimmermann R The Law of Obligations. Roman Foundation of the
Civilian Tradition. Cape Town, 1990.
P. IX ff.; Cannata C. A. Usus
hodiernus Pandectarum, Common Law, diritto romano olandese e diritto comune
europeo. // SDHI. 1991. № 57. P. 383 ff.; Gorla G. Ricordi della carriera di un comparatista (dal diritto
comparato al diritto comune europeo // Diritto comparato e diritto comune
europeo. Milano, 1980. P. 1 ff.
[5] Ср.: Mantello
A. Ancora sulle smanie ‘romanistiche’ attuali // Diritto romano e diritto
attuale. 2000. № 4. P. 7.
[6] Ср.:
Mantello A. Op. cit. P. 27.
[7] Ср.: Wołodkiewicz W. «Ius et lex» w rzymskiej tradycji prawnej // Ius et lex. 2002. № 1. P. 51 ff.