РУДОКВАС А.Д.*

 

СФЕРА  ПРИМЕНЕНИЯ ИНСТИТУТА ПРИОБРЕТАТЕЛЬНОЙ ДАВНОСТИ  (USUCAPIO) В РИМСКОМ ПРАВЕ И  СОВРЕМЕННОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ.

 

В последние годы, в связи с принятием нового Гражданского кодекса Российской Федерации, появилось достаточно много научных публикаций, посвященных рассмотрению вопроса о степени близости нового ГК к  римскому праву[1]. Авторы этих работ констатируют близость романистической традиции как отдельных институтов, так и общих принципов построения нового гражданского законодательства России. Кроме того, в ряде монографических исследований на материале сравнительного анализа судьбы того или иного института в римском праве и праве современном   раскрывается содержание основных понятий гражданского права,  выявляются  пробелы в действующем законодательстве и  высказываются рекомендации по их устранению[2]. Конечно, современное гражданское право  “не может впрямую основываться на институтах римского частного права, ибо сама экономическая организация общества неизмеримо усложнилась”[3]. Однако, случаи прямого или опосредованного влияния римского права в ГК РФ чрезвычайно многочисленны практически во всех разделах[4], поэтому,  выяснение исторических обстоятельств генезиса соответствующих конструкций,  и того содержания, которое римская юриспруденция вкладывала в  выработанные римским частным правом понятия и категории, позволяет уяснить их истинный смысл и место в современных правовых системах. В этом смысле до сих пор актуален девиз, высказанный одним из корифеев немецкой научной юриспруденции Р.Иерингом:” Путем  римского права, но превзойдя его,  дальше через него”[5].

Эти положения можно проиллюстрировать на конкретном примере, связанном с возрождением в новом ГК, после 80-летнего перерыва, института приобретения права собственности по давности владения. Как писал автор самого фундаментального в российской цивилистике труда о приобретательной давности И. Энгельман: “Определив значение этого понятия в римском праве, мы получим верную мерку для теоретической оценки того значения, которое имеет давность в русском праве”[6].

Институт приобретательной давности имелся в дореволюционном российском гражданском праве. Давность владения упоминалась впервые в Псковской судной грамоте[7], затем исчезла из законодательства вместе с падением самостоятельности Пскова и объединением русских земель под властью  Москвы. В Своде законов Российской Империи 1832 г. вновь появилась статья, посвященная давности владения. В ч.1 ст.533 т.Х было закреплено, что спокойное, бесспорное, непрерывное владение вещью в виде собственности в течение 10 лет превращается в право собственности. Один из авторитетнейших цивилистов дореволюционной России  Г. Ф.  Шершеневич отметил, что  эта статья Свода представляла собой  довольно точное воспроизведение § 2229 ГК Франции.  Он  же указывал на то, что в современном ему русском законодательстве “ давность владения остается институтом  мало развитым, сравнительно  с положением его на Западе, и лишенным некоторых существенных условий”[8].

В советском праве институт приобретательной давности отсутствовал, хотя дискуссии о необходимости  его восстановления периодически возобновлялись[9]. Приобретательная давность была опять легализована  законом “О собственности в РСФСР” 1990 г. В новом ГК РФ ей посвящена ст.234.  На первый взгляд, существование этого института не должно встретить особых  трудностей, поскольку  присущие ему, выработанные еще римским правом основные аттрибуты  закреплены законодателем. Способными к приобретению вещи по давности владения в собственность признаются те лица, которые добросовестно, открыто и непрерывно владеют имуществом. Дано и определение владельца недобросовестного как лица, которое знало или должно было знать, что его владение незаконно. Таким образом, хотя законодатель избегает говорить о незаконности владения добросовестного владельца, из определения его противоположности можно сделать вывод о том, что различие этих  категорий зависит исключительно от степени их осведомленности о незаконности своего владения (ст.302-303). В ГК РФ определены сроки приобретательной давности (15 лет для недвижимых вещей, и 5 лет для движимых). При этом установлено, что лицо, ссылающееся на давность владения, может присоединить ко времени своего владения все время, в течение которого этим имуществом владел  тот, чьим правопреемником  это лицо является ( ч.3 ст. 234 )[10].

Добросовестный владелец  имеет право на защиту владения имуществом против  третьих лиц, не являющихся собственниками  и не имеющих права на владение в силу предусмотренного законом или договором основания (ч.2 ст. 234).

На первый взгляд, отличие института приобретательной давности в российском ГК от соответствующего института римского права состоит лишь в необходимости государственной регистрации приобретенного таким образом права в том случае, если  право  на такое имущество в принципе подлежит   государственной   регистрации, а также в том, что приобретательная давность по российскому праву начинает  свое течение, не ранее истечения срока исковой давности в отношении иска об истребовании данной вещи.

Однако,  внимательный взгляд  заставляет обратить более пристальное внимание на правовой режим данного института. Прежде всего, следует  указать на отсутствие в ГК  РФ четкого определения понятий “владелец” и “владение”. В различных контекстах они употребляются  законодателем в разных смыслах.  В целом, можно отметить, что современное гражданское законодательство России часто применяет при регулировании правоотношений термины, понятия, их сочетания, которые, с одной стороны, имеют специальное содержание, требующее точного исполнения, а с другой, определение их содержания в явном виде законодательно не закреплено, и требует  “доктринального толкования”  применительно к каждому конкретному случаю[11].

Ярким примером этого может служить понятие “владелец”. При выяснении вопроса о том, кто же является владельцем, исходя из норм ГК РФ, можно заметить, что в одних случаях под владением понимается владение как факт, в другом - как право, а в третьих - как то и другое одновременно (например, в случае сдачи имущества в аренду)[12]. Таким образом, до сих пор остаются актуальными написанные почти 150 лет назад слова отечественного цивилиста А. Куницына, который, комментируя касающиеся института приобретательной давности  нормы гражданского законодательства Российской Империи, отметил: “О самом существе владения, в общем его понятии, мы не находим в законе никаких  прямых определений и объяснений, быть может, потому, что понятие это предполагается уже известным”[13]. По-видимому, имелось в виду, что понятие владения  со всеми его аттрибутами должно быть усвоено в рамках курса римского права, который, по определению другого видного правоведа дореволюционной поры,   “ при существующей постановке цивилистического образования  заменяет для нас общую теорию гражданского права”[14].

Тем не менее, в настоящее время  отсутствие  легального толкования понятий “владелец” и “владение”   порождает на практике весьма  существенные трудности. Так,  Ю.К.Толстой пишет: : “Трудно, в частности, ответить на вопрос: какое содержание вкладывает законодательство в понятие права владения и кого можно считать владельцем вещи? В этом вопросе можно было последовать примеру либо римского права и разграничить понятия владения и держания, либо законодательств германской группы и закрепить институт двойного владения с выделением фигуры владеющего слуги. К сожалению, ни одного из этих вариантов законодатель не избрал. Затруднительно поэтому ответить на вопрос, продолжает ли собственник оставаться владельцем вещи при сдаче ее внаем или владельцем вещи на период найма признается только наниматель”[15].

  Та  же ситуация - с отношениями  ссуды и хранения.  А ведь для института приобретательной давности это чрезвычайно важно. Например, что, если добросовестный приобретатель отдал вещь в аренду? Должен ли тогда быть признан собственником по истечении срока приобретательной давности арендатор, или, все же, арендодатель? Непонимание существа норм о приобретательной давности  и  содержания понятия владения привело к тому, что в последние годы в целом ряде случаев арендаторы и субъекты ограниченных вещных прав претендовали на статус давностных владельцев[16]. Для прояснения этого вопроса потребовалось специальное разъяснение со стороны Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, который вынужден был специально отметить, что нормы приобретательной давности не подлежат применению в случаях, когда владение осуществлялось  на основе договорных обязательств ( аренды, хранения, безвозмездного пользования ), или имущество было закреплено за владельцем на праве хозяйственного ведения или оперативного управления[17].

Между тем, с точки зрения римской юриспруденции  ответ на этот вопрос прост.  Все те, кто владеет вещью от имени другого лица, признавались не юридическими владельцами, а держателями  вещи на чужое имя ( alieno nomine). Как писал Гай: “Мы считаемся владеющими не только когда владеем мы сами, но и если другой находится во владении от нашего имени, хотя бы он не был подчинен нашей власти, каковы арендатор и квартирант; считается также, что через тех, у кого мы оставили (вещь) на сохранение, или кому сдали в ссуду, или кому бесплатно предоставили право проживания, мы сами владеем”[18]. Большинство держателей alieno nomine не имело не только возможности приобретения права собственности по давности владения[19], но даже и самостоятельной защиты владения. О защите их  обладания вещью  должен был заботиться тот, от чьего имени они держат вещь, то есть осуществляют для него и за него фактический элемент владения[20]. Лишь в некоторых случаях держатель мог быть отнесен к  т.н. “производным владельцам”, которые имели право претендовать на самостоятельную защиту владения. Это залоговые кредиторы, прекарные владельцы, а также секвесторы.  Но и в этом случае  приобретательная давность по-прежнему течет в пользу  того лица,  от имени которого производный владелец обладает вещью[21].

Современное российское право дает защиту владения любому  обладателю вещи, владеющему ею на основании договора или закона, даже против собственника (ст. 305 ГК РФ).Таким образом,  используя понятия романистики, всех российских держателей вещи от чужого имени можно назвать производными владельцами. Однако, в отношении приобретательной давности  несомненно следует стать на точку зрения римского права, считающего возможным ее течение только в пользу юридического владельца, но никак не держателя вещи, пусть даже и признанного производным владельцем. В пользу такого мнения говорит и тот факт, что при перечислении необходимых условий для приобретения права собственности по давности владения ГК РФ указывает на  то, что приобретатель должен владеть имуществом как своим собственным.  Говоря языком римского права, он должен владеть pro suo, то есть иметь намерение владеть вещью как своей. У держателя такое намерение явным образом отсутствует. Таким образом, хотя российский законодатель и не дал разграничения понятий владения и держания, оно должно быть принято в том виде, как  это понималось в римской юриспруденции. В пользу такой трактовки говорит и толкование норм о приобретательной давности из воли законодателя, поскольку  последний, при принятии ГК РФ, исходил из римского понимания фигуры добросовестного владельца -  bonae fidei possessor[22]. В противном случае невозможно дать логически непротиворечивое истолкования  ст.234  ГК в применении к целому ряду ситуаций. Например, если не признать владельцем для давности арендодателя, то собственником по давности владения не станет ни он, ни арендатор, что в конечном счете оставляет объект владения  за пределами легального оборота.

Следующий вопрос, относящийся к сфере применения приобретательной давности, касается  добросовестности владения. Сразу следует отметить, что в дореволюционном российском праве добросовестность не являлась необходимым реквизитом для приобретения права собственности по давности владения. Поэтому, например, возможно было приобретение по давности в собственнность вещи кредитором по залогу, который отказался вернуть заложенную вещь залогодателю, обманно заявив, что она у него украдена[23]. Не было даже формальных препятствий и к признанию собственником по давности владения лица, самоуправно захватившего владение насилием[24]. В целом, по признанию  И.Энгельмана: “Давность владения в русском праве так неразвита, что ею может воспользоваться не только недобросовестный владелец, но и лицо, добывшее вещь преступлением”[25]. Таким образом, требование добросовестности  владения в данном случае является  новеллой российского права, уходящей корнями именно в романистическую традицию.

Более того, в отношении к  проблеме добросовестности российский ГК оказался  даже ближе к римскому праву, чем к  гражданскому праву Германии, традиционно оказывавшему наиболее сильное воздействие на российскую цивилистику. Дело в том, что римское право в обсуждаемом  вопросе исходило из той посылки, что приобретенное на основании доброй совести положение давностного владельца образует незыблемое юридическое состояние, и оно не изменяется с наступлением тех обстоятельств, которые, если бы они существовали налицо при приобретении владения, не дали бы возможность возникнуть этому юридическому положению[26]. В ГК РФ  также не оговаривается, что владелец перестает быть добросовестным, если он узнал,  уже после приобретения владения вещью, о том, что ее собственником является другое лицо, а он сам не управомочен владеть вещью.  Более того, подобное допущение противоречило бы смыслу ч.2 ст. 234  ГК РФ, поскольку в таком случае уже само предъявление им иска с  требованием предоставления ему защиты его  беститульного владения не принадлежащим ему  имуществом означало бы автоматическое признание им того обстоятельства, что он владеет имуществом незаконно, и, следовательно, являясь недобросовестным владельцем, права на защиту  владения не имеет.  Таким образом, надо признать, что в современном российском гражданском праве понятия “ добросовестный приобретатель” и “ добросовестный владелец”  тождественны, в то время как Германское Гражданское Уложение (BGB) усвоило положение канонического права, по которому недобросовестность, наступившая позднее, после приобретения владения, останавливает  течение давности[27].

Понятие добросовестности владения тесным образом связано с понятием правомерного основания приобретения владения, которое  римляне  называли “титул владения” (justus titulus possessionis). Изначально justus titulus рассматривался как самостоятельный реквизит приобретательной давности, независимый от добросовестности.  Даже при наличии добросовестности приобретателя невозможно было приобретение в собственность по давности владения вещи, приобретенной в результате сделки, которая, помимо отсутствия у отчуждателя права собственности, еще и совершена была при отсутствии одного из условий, необходимых для ее действительности, например, дееспособности отчуждателя[28]. Таким образом, под justus titulus понималось такое основание приобретения, которое  само по себе  могло  бы привести к приобретению владельцем права собственности, если бы  последнее  имелось у отчуждателя. Впоследствии  многие римские юристы отказались от такого строгого толкования понятия justus titulus, признав достаточным для приобретательной давности того, что приобретатель имел объективные основания предположить, что тот способ, которым он приобрел владение вещью, дает ему и право собственности на нее.  То есть, достаточным для приобретательной давности был признан и мнимый титул ( titulus putativus ), который, по сути, может быть признан составной частью  такого реквизита приобретательной давности, как добросовестность владения, хотя некоторые различия между давностным владельцем, владеющим вещью на основании justus titulus, и владельцем на основании titulus putativus все же остались[29].

 Поскольку  допущение titulus putativus как основания  приобретательной давности  являлось хотя и распространенной, но партикулярной точкой зрения, не получившей всеобщего одобрения в среде римских юристов, Юстиниану пришлось законодательно закрепить два вида давности - ординарную, для которой justus titulus possessionis рассматривался как необходимый реквизит, и экстраординарную, для которой достаточным условием являлось наличие добросовестности при завладении, но сам срок  приобретательной давности был увеличен[30].

В российском ГК, также как в дореволюционном российском праве, законное основание приобретения давностного владения не  рассматривается как самостоятельный реквизит приобретательной давности. Однако, анализируя исторический опыт римского права в этом вопросе, можно сделать вывод, что наличие подобного основания  в форме titulus putativus подразумевается понятием добросовестности владения, и, в случае возникновения спора, владелец будет вынужден доказать наличие у него путативного титула с тем, чтобы подтвердить свою добросовестность. От этой необходимости его не избавляет  закрепленная в ГК РФ презумпция  добросовестности участников гражданских правоотношений ( ч.3 ст.10 ГК РФ), а значит, и добросовестности владения. Сама эта презумпция с трудом утверждается в судебной практике и  зачастую оспаривается в юридической литературе[31]. Однако, прежде всего, дело в том, что  неопределенность по поводу оснований приобретения владения  предполагает его самовольный захват, что само по себе опровергает презумпцию добросовестности, и  заставляет  считать владельца  недобросовестным приобретателем в том случае, если принадлежность вещи на праве собственности  третьему лицу на момент завладения ею нынешним владельцем поддавалась выяснению[32]. Таким образом, тому, кто оспаривает добросовестность владения, достаточно будет указать  на отсутствие у владельца    основания завладения, и тогда бремя доказывания добросовестности владения автоматически ляжет на плечи владельца, тем более, что, по общему правилу, для признания его добросовестным от него требуется особая осмотрительность именно в момент приобретения владения[33]. Очевидно, презумпцию добросовестности владения надо понимать  в  том смысле, что, указав, на  каком основании он завладел вещью, владелец предоставляет противнику в процессе доказывать, что владелец  в момент завладения был или должен был быть осведомлен о мнимом характере своего титула  владения, а значит, был недобросовестным приобретателем.

Конечно, в принципе, владелец может привести в качестве основания приобретения владения и самовольный захват вещи как бесхозяйной ( pro derelicto ), и тогда  его противнику придется доказывать, что у  того не было оснований в момент завладения считать вещь таковой, однако, в этом случае доказать недобросовестность приобретателя гораздо  легче, чем при наличии у  него titulus putativus как основания завладения.

Для признания владения добросовестным необходимо, чтобы  заблуждение владельца относительно характера его владения было извинительным. Именно поэтому ГК РФ  считает недобросовестным владельцем не только того, кто знал о неправомерности своего владения, но и того, кто должен был это знать (ст.303), а  добросовестным приобретателем -  того, кто не мог знать о неправомерности завладения им вещью(ст.302).

Вопрос о том, какие категории владельцев по римскому праву могут быть признаны   добросовестными, важен тем, что ответ на него определяет сферу применения приобретательной давности как способа приобретения права собственности, и позволяет выявить конкретные ситуации этого рода в современном гражданском праве.  

Как отмечал  Р. Зом: “Область применения давности в классическом римском праве была двоякая: во-первых, она имела задачей превращать бонитарного собственника в квиритского, следовательно, дополнять юридическое приобретение даже и в том случае, если приобретение было сделано от собственника ( бесформальное приобретение res mancipi давало сначала по истечении одного или двух лет квиритскую собственность на основании давности); во-вторых, она служила для приобретения права собственности тому, кто приобрел добросовестно от несобственника”[34].   Следует отметить, что с допущением  titulus putativus  как основания  приобретательной давности  последняя стала охватывать все случаи добросовестного приобретения вещи на основании юридически недействительной сделки, например, и приобретение от недееспособного, а не только приобретение от неуправомоченного отчуждателя. 

Очевидно, вышеуказанные случаи нуждаются в более подробном рассмотрении, поскольку  именно они могут иметь вневременной характер, и интересны для понимания сути владельческих ситуаций, которые могут возникнуть и в наши дни.

Как уже было отмечено, важным случаем применения приобретательной давности в римском праве являлось восполнение  изъянов в процедуре передачи вещи, в том случае, если такая передача должна была быть связана с  особым формальным актом, имевшим публичный характер - манципацией или in jure cessio. Как известно, с развитием интенсивного оборота имуществ  эти акты стали  игнорироваться его участниками, прежде всего в силу необходимости личного участия в манципации участников сделки, что было не всегда возможно, а также ввиду невозможности включить в эти сделки условия, что лишало последние гибкости, требуемой развитым оборотом[35]. Получив подлежащую манципации вещь путем простой передачи, т.е. без манципации, приобретатель не становился собственником de jure, но de facto удерживал ее в своем имуществе (in bonis), и признавался владельцем для давности ( ad usucapionem ). Против иска  собственника  приобретатель получал от претора exceptio rei venditae et traditae, а на случай утраты владения - Публицианов иск, имевший абсолютный характер, и по сути представлявший собой виндикационный иск с фикцией наличия права собственности у истца. Таким образом, фактически положение такого владельца  было аналогично положению собственника, а  формальное право собственности отчуждателя превращалось в jus nudum.   Для описания этой ситуации была предложена конструкция duplex dominium, а  владелец вещи в такой ситуации получил в романистической литературе наименование “ бонитарный ”  ( преторский ) собственник[36].

 Уместно вспомнить, что  современное право также связывает переход права собственности на недвижимое имущество и ряд других вещей с формальной процедурой государственной регистрации.  С точки зрения формализации процедуры перехода права собственности на  недвижимость  и некоторые другие вещи, наблюдается любопытная аналогия современного и древнего права, хотя  эти явления вызываются различными причинами[37]. Данное обстоятельство позволяет проводить аналогию  между бонитарным собственником в римском праве, и лицом, которое приобрело недвижимость без государственной регистрации приобретения права собственности на нее,  в настоящее время[38]. Интересно, что в свое время Б.Б. Черепахин, выступая за восстановление в советском праве института приобретательной давности, также посчитал, что: “ целесообразно покрыть давностным владением добросовестное приобретение вещей с некоторыми дефектами оформления”[39]. Однако, здесь мы сталкиваемся с проблемой добросовестности приобретателя, поскольку   уже в римском праве его неосведомленность относительно предусмотренной для данного случая законом процедуры приобретения права собственности не может быть сочтена извинительной[40], а признание за его владением характера добросовестности имеет во многом искусственный характер[41]. Эта проблема не могла казаться острой для римской юриспруденции, с ее гибким подходом к  проблеме добросовестности. Однако, уже в судебной практике Германии в эпоху Нового времени, следуя общему правилу о неизвинительном характере незнания правовых норм, было признано, что  такой владелец не является добросовестным[42], что дало основания для утверждения, что  приобретательная давность для вещей недвижимых    уже не играет почти никакой роли[43]. По критическому замечанию Г.Дернбурга, выступавшего против этого решения: “такой подход  противоречит  как понятию добросовестности, вытекающему из нравственного сознания, так и положительному праву”[44]. Он считал, что: “добросовестно владеет  также и тот, кто знает, что перед законом он не стал собственнником, лишь бы только он овладел вещью с согласия и по воле собственника”[45]. С другой стороны, он же признавал, что, если зарегистрированный в поземельной книге ( Grundbuch  )  собственнник перерегистрировал в пользу другого лица уже проданную и de facto переданную третьему лицу недвижимость, то последнее не может защищаться против требований  того, кто зарегистрирован в качестве нового собственника, “поскольку в противном случае поземельная  книга   потеряла бы всякое значение”[46]. Признание за неформальным приобретателем недвижимости статуса, аналогичного положению “бонитарного собственника”  подорвало бы значение  института регистрации прав на недвижимость. Таким образом, потребности упрочения гражданского оборота   заставляют признать, что в данном случае эта аналогия неуместна. К тому  же, ей препятствует и тот смысл, который вкладывет в понятие добросовестности отечественный законодатель.  Как  пишет Е.Богданов: “...исходя из смысла нашего законодательства, можно сделать вывод, что под добросовестностью участников гражданских правоотношений следует понимать субъективную сторону их поведения, то есть, когда они не знали и не могли знать о правах третьих лиц на соответствующее имущество или об иной своей неуправомоченности”.[47]  Между тем,  приобретатель, нарушающий установленный порядок регистрации своего приобретения,  должен осознавать противоправность своего поведения.

Владельческие ситуации, связанные с добросовестным приобретением владения от лица, не управомоченного на отчуждение вещи, рассмотренные римскими юристами и приведенные в “Дигестах Юстиниана”, сгруппированы составителями “Дигест”  по различным позициям, в зависимости от  конкретных оснований приобретения владения. Число таких позиций довольно велико. Очевидно, имеет смысл рассмотреть каждую из них более подробно.

1) Владение pro soluto. Это владение добросовестного приобретателя, который получил вещь от неуправомоченного отчуждателя в счет исполнения  какого-либо обязательства (кроме обязательства продавца по договору купли-продажи)[48].

2) Владение pro emptore. Это добросовестное владение  возмездного приобретателя, полученное им на основании покупки вещи у ее  неуправомоченного отчуждателя. В этом случае отчуждатель также не должен быть осведомлен об истинной принадлежности вещи, так как в противном случае, отчуждая вещь, он совершает кражу (furtum), а краденые вещи по римскому праву не подлежат  приобретению по давности владения в собственность[49].

3) Владение pro herede. Это владение наследника, добросовестно считающего вещь входящей в состав наследства[50].

4) Владение pro donato. Это владение безвозмездного приобретателя вещи, получившего ее на основании дарения от неуправомоченного отчуждателя. Приобретатель добросовестно считает дарителя собственником[51].

5) Владение pro legato. Это владение безвозмездного приобретателя вещи, получившего ее на основании легата. Владелец добросовестно заблуждается относительно факта принадлежности вещи умершему завещателю[52].

6) Владение pro dote. Это владение мужа вещью, полученной им в качестве составной части приданого, хотя на самом деле она не являлась таковой[53].

7) Владение pro suo. Это владение вещью как своей, независимо от того, опирается ли оно на какой-либо justus titulus или в его основе лежит  titulus putativus. Такое владение, при условии его добросовестности, само по себе способно привести к приобретению права собственности по давности владения[54] . Очевидно, представление о том, что добросовестное владение pro suo есть достаточное условие давностного приобретения вещи в собственность, утвердилось вместе с признанием того, что путативный титул дает  приобретателю статус владельца ad usucapionem.

Еще одним основанием владения, включенным составителями “Дигест” в раздел о приобретательной давности, является владение брошенной вещью  - pro derelicto. Это владение  вещью, от права собственности на которую отказался  предыдущий собственник (выброшенной). Хотя в “Дигестах Юстиниана”  рассматриваемая ситуация  отнесена к   разделу о приобретательной давности, однако, у римских юристов не сложился консенсус по поводу того, когда в этом случае прекращается право собственности предшествующего владельца. Соответственно, вызывал разногласия вопрос, становится ли тот, кто завладел такой вещью, ее собственником по давности владения[55], или он приобретает право собственности тотчас в момент завладения вещью, как если бы она никогда не имела собственника[56]. Более того,  в определенных случаях  было очевидно, что отказ от владения вещью не рассматривался как отказ от права собственности на нее, что заставляло отказывать оккупанту в признании его владения добросовестным[57].

Достаточно распространенной является точка зрения, согласно которой   владение для давности pro derelicto возможно только тогда, когда вещь выброшена несобственнником, поскольку в противном случае она подлежит оккупации как  не имеющая хозяина[58]. Это мнение спорно, поскольку источники не дают однозначных оснований для именно такой трактовки. Наоборот, включение титула pro derelicto в раздел  “Дигест”, посвященный приобретательной давности, заставляет предположить обратное. Следует отметить, что в классическом праве, при отсутствии института исковой давности, давность владения имела многофункциональный характер, являясь одновременно приобретательной давностью для владельца, и погасительной - для  утратившего владение собственника. Оправданием наличия этого института являлось представление о том, что в распоряжении собственника остается достаточно времени для истребования своей вещи из чужого незаконного владения, и, коль скоро он пренебрег  такой возможностью в течение установленнного законом срока,  это может  быть квалифицировано как его отказ от права на вещь, и основание для приобретения этого права другим лицом[59].  Таким образом, поскольку отказ от владения, возможно вынужденный, сам по себе не всегда означает отказ  от  права собственности, естественно признать, что выброшенная вещь приобретается владельцем в собственность не в момент оккупации, а посредством usucapio, поскольку до момента истечения давности не очевидно, является ли она ничейной ( res nullius), поскольку прежний собственник отказался от владения ею, или  он продолжает сохранять притязание на обладание данной вещью, являющееся правомерным с точки зрения объективного права.

В этом смысле к  ситуации оккупации выброшенной вещи примыкает и  ненасильственный захват бесхозяйной недвижимости[60]. Следует отметить, что  те юристы, которые считали, что право собственности прекращается не в момент отказа собственника от владения вещью, а в момент завладения  ею другим лицом, должны были признать, что приобретение в собственность бесхозяйного  земельного участка  возможно только по давности, а не путем немедленной оккупации, поскольку, помимо вышеприведенных соображений,  надо принять во внимание, что именно процесс хозяйственного освоения участка  позволяет с уверенностью судить о состоявшемся завладении им, а для такого освоения нужно время.  Уместно вспомнить, что в предклассическом римском праве вообще считалось, что конкретной формой фактического обладания и господства над вещью в виде владения может быть только пользование (usus)[61]. Недаром обыденное сознание склонно смешивать оккупацию и приобретательную давность, а срок  для последней был определен  Законами XII таблиц в 2 года, что совпадает с двухлетним севооборотом[62].

Логическая обоснованность конструкции приобретения брошенных собственником вещей не путем оккупации, а по давности владения, привела к тому, что она стала преобладающей в постклассическом праве. Такой вывод можно сделать на основании закона, согласно которому хозяин брошенного участка в течение 2-х лет сохранял право виндицировать его у лица, приступившего  к его обработке[63].

Подводя итог  обзору случаев применения приобретательной давности в римском праве, можно сделать вывод, что она  играла весьма существенную роль, позволяя ввести в легальный оборот имущество, выбывшее из него либо по нерадению собственника, либо в силу объективных обстоятельств, и обеспечивая стабильность имущественных отношений путем предоставления определенных гарантий добросовестным приобретателям. Однако, следует помнить, что существенным ограничителем сферы применения приобретательной давности  в римском праве являлась установленная законом невозможность приобретения по давности владения в собственность вещей краденых, присвоенных  и насильственно отнятых[64].  Из сферы действия приобретательной давности было также исключено имущество императорского казначейства[65].

Рассмотрение вышеприведенных владельческих ситуаций убеждает в том, что все они, за исключением ситуации pro dote,  не противоречат духу и букве современного российского законодательства, и способны привести к приобретению права собственности по давности владения и  в настоящее время.  При этом для доказательства добросовестности владельца достаточен и  titulus putativus. 

Однако, наличие в современном гражданском праве института государственной регистрации прав на  недвижимость по необходимости вносит существенные коррективы  в  положение  незаконного обладателя недвижимого имущества, что не всегда  дает возможность считать его владельцем для давности.  Как отмечал проф. Берлинского университета И. Колер: “Недвижимое имущество характеризуется вотчинной книгой....Благодаря этому образовалось в то же время и представление, что давность может играть во всех этих случаях решающую роль только в качестве книжной давности, т.е. только как давность с помощью вотчинной книги. Для собственности на земельные участки она имеет значение только тогда, когда кто-нибудь записан в вотчинную книгу и владеет вещью. В этом случае давность может создать право собственности, если к  этому не привело еще внесение в вотчинную книгу”[66].

Таким образом,  одной из основных сфер применения института приобретательной давности  должно стать  приобретение c помощью такого инструмента права собственности добросовестными приобретателями, получившими владение чужим имуществом на основании недействительной сделки  (titulus putativus).  В этом смысле определенной спецификой в современном праве обладает ситуация возмездного приобретения вещи от  неуправомоченного отчуждателя ( pro emptore ).

Представляется, что именно в этом случае конструкция, аналогичная бонитарной собственности, вольно или невольно была воспроизведена российским законодателем,  в результате появления в ГК РФ части 1 статьи 302, поскольку данная статья гласит, что “Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.”  Таким образом, если имущество выбыло из владения собственника по его воле, или по воле лица, которому собственник передал владение, и было передано неуправомоченным отчуждателем нынешнему владельцу на возмездном основании, то  оно не подлежит  истребованию у  владеющего им добросовестного приобретателя.  Закономерен вопрос  о том, каков же юридический статус этого добросовестного приобретателя? Высказывается  мнение, согласно которому  он  “на основе  сложного юридического состава становится собственником приобретенного имущества”[67], а сам этот способ приобретения права собственности  называется приобретением права собственности от неуправомоченного отчуждателя[68].  При подобной конструкции к числу элементов фактического состава, порождающего у приобретателя право собственности, доктрина континентального правового семейства относит добросовестность приобретателя (bona fides), правомерность приобретения (justus titulus), в том смысле, что совершенная сделка не страдает другими пороками, кроме неуправомоченности отчуждателя на ее совершение, и передачу самой вещи при системе традиции (Германия) или ее пребывание в фактическом владении приобретателя при консенсуальной системе (Франция)[69]. Указанная конструкция явилась плодом компромисса между двумя тенденциями в развитии европейского права - традицией неограниченной виндикации, восходящей к римскому праву, и  традицией ограничения виндикации в пользу возмездного приобретателя, получившего вещь по воле лица, которому собственник передал владение ею, присущей германскому обычному праву[70]. Она была воспринята  советским правом, после того, как в ст. 183 ГК РСФСР 1922г. было сформулировано, что покупатель приобретает право собственности, поскольку собственник не вправе истребовать от него имущество. Доктринальное обоснование этого способа приобретения права собственности было дано Б.Б.Черепахиным[71]. Хотя ГК РСФСР 1964 г. не содержал аналогичной статьи, которая бы прямо говорила о приобретении права собственности от неуправомоченного отчуждателя, однако, содержащаяся в нем ст. 152, текстуально совпадающая с вышеупомянутой ст. 302 ГК РФ, ограничивала возможность виндикации  вещи у ее добросовестного приобретателя  на возмездном основании. Это послужило основанием для восприятия доктриной той точки зрения, что, поскольку  собственник  лишается права на истребование его неправомерно отчужденной вещи, последняя сразу  же переходит в собственность приобретателя[72]. Укорененность в отечественной доктрине рассматриваемой конструкции в первую очередь объясняется тем обстоятельством, что в случае непризнания  возможности приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя  и при  отсутствии  института приобретательной давности в гражданском законодательстве, добросовестный приобретатель  оказывался бы в  ситуации  правовой неопределенности своего статуса, а  приобретенная им вещь - вне легального оборота[73].

Однако, ахиллесовой пятой в обосновании  возможности приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя  является отсутствие  нормативного закрепления в отечественном законодательстве такого способа приобретения данного права, в то время как все  страны, заимствовавшие  эту конструкцию, в той или иной форме закрепили ее в  соответствующих статьях  ГК. Так, германский законодатель отразил это прямым текстом соответствующей статьи BGB[74]. Французская юриспруденция, для того, чтобы подвести этот случай под один из признанных доктриной способов приобретения  права собственности, прибегла к своеобразной юридической фикции, объявив, что в этой ситуации добросовестный приобретатель становится собственником по давности владения, но сама эта давность длится одно мгновение (“мгновенная давность”). Формальным основанием для такой конструкции послужил тот факт, что ст. 2279 ФГК, гласящая, что “по отношению к движимым вещам владение равносильно  правооснованию” (En fait des meubles possession vaut titre),    помещена в главе о давности[75]. Данное положение французского гражданского права было воспринято, с  незначительными вариациями, итальянским, испанским, португальским, швейцарским, бельгийским, голландским и многими южно - американскими гражданскими кодексами[76]. В отечественном гражданском законодательстве никаких формальных оснований для признания добросовестного приобретателя вещи от неуправомоченного отчуждателя собственником нет.

Более того, как  убедительно показал К.И.Скловский, наличие в законодательстве нормы об ограничении виндикации в пользу добросовестного приобретателя само по себе не подтверждает, а скорее опровергает допущение, что этот приобретатель уже стал собственником[77] .  Очевидно, ч.1 ст. 302  ГК РФ  лишь закрепляет  имущество во владении  незаконного добросовестного владельца, давая ему защиту против собственника, а собственником он может стать только по прошествии установленного ст. 234 ГК РФ срока приобретательной давности. До этого момента на основании ч. 2 той же ст. 234 ГК РФ  он имеет право на защиту владения против третьих лиц.

Затруднение, так  же как и в римском праве, может вызывать вопрос о приобретении по давности  pro derelicto.  Сфера применения приобретательной давности в отношении бесхозяйных вещей существенно сужена отечественным законодателем по сравнению с  тем подходом, который демонстрировала в этом отношении римская юриспруденция.  На бесхозяйные движимые вещи право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено, в соответствии с  ч.2 ст. 225 ГК РФ, только в том случае, если это не исключается правилами Кодекса о приобретении права собственности на вещи, от которых собственник отказался (ст. 226 ), о находке ( ст. 227 и 228), о безнадзорных животных (ст. 230 ) и кладе (ст. 233). Учитывая данное обстоятельство, и действуя методом исключения, можно констатировать, что  законодатель предусматривает  только три случая приобретения права собственности на бесхозяйную движимую вещь по давности владения, а именно, ситуацию, когда  вещь брошена собственником без намерения отказаться от права собственности на нее, то есть вынужденно, когда вещь оставлена собственником при таких обстоятельствах, что ее можно счесть выброшенной, хотя на самом деле это не так, и когда вещь брошена получившим владение  ею несобственником. Во всех этих случаях  лицо, завладевшее данной вещью, будет  считать ее, в зависимости от обстоятельств обнаружения, потерянной или выброшенной, хотя на самом деле это предположение не соответствует действительности, то есть, оно будет добросовестно заблуждаться. В том случае, если утративший владение собственник докажет, что у него не было намерения отказаться от права собственности на вещь, и он лишился владения ею не случайно ( не потерял ), за ним следует признать право виндицировать ее у  добросовестного приобретателя до истечения срока исковой давности. Это утверждение не противоречит содержанию ст. 236 ГК РФ, хотя в ней говорится, что : “Гражданин или юридическое лицо может отказаться от права собственности на принадлежащее ему имущество, объявив об этом, или совершив другие действия,  определенно свидетельствующие об его устранении от владения, пользования и распоряжения имуществом без намерения сохранить какие-либо права на это имущество”. До истечения срока исковой давности собственник сохраняет возможность возврата утраченного владения, а значит, не  может считаться определенно устранившимся от владения вещью.

Однако, вызывает сомнение возможность применения приобретательной давности даже в  вышеописанных случаях.  Дело в том, что стать собственником некоторых категорий брошенных вещей по ст. 226 ГК можно,  совершив действия, свидетельствующие о намерении обратить вещь в собственность, а в отношении остальных вещей, помимо фактического завладения ими, требуется еще признание их по суду бесхозяйными. Собственником потерянной вещи нашедший ее, по ст. 228 ГК, может стать спустя 6 месяцев после заявления о находке, сделанного им в официальные инстанции, если до этого времени не будет установлен собственник. При этом, следует отметить, что вопрос о том, являлась ли вещь на самом деле потерянной, выброшенной,  или владение ею утрачено без намерения  отказа от принадлежащего лицу права на вещь, или даже против его воли, может быть прояснен только в случае предъявления собственником претензий о возврате вещи. С другой стороны, способ завладения и выброшенной, и потерянной, и любой другой движимой вещью, от владения которой вольно или невольно устранился собственник, при том, что он неизвестен, может быть только один - находка. Таким образом, такая вещь, независимо от того, каким образом она выбыла из владения собственника, может быть обращена в собственность нашедшего ее как потерянная, по ст. 227 ГК, то есть спустя 6 месяцев после сделанного нашедшим заявления о находке. После этого предъявление иска прежним собственником становится уже невозможным, независимо от обстоятельств  утраты им владения вещью, поскольку  он теряет свое право собственности  в момент приобретения этого права другим лицом.

Очевидно, такой  путь обращения в свою собственность найденной вещи предпочтительнее и для того, кто, по обстоятельствам обнаружения вещи, склонен предполагать, что она выброшена. Объективных  критериев, позволяющих с уверенностью разграничить вещи потерянные и выброшенные, не существует, а субъективные намерения лица, утратившего владение, неизвестны.  Но, даже в том случае, если нашедший предпочтет квалифицировать свою находку как вещь выброшенную, а не потерянную, он приобретет ее не на основании приобретательной давности, а именно как выброшенную. Дело в том, что либо вещь будет признана судом бесхозяйной, и немедленно станет его собственностью, либо, если судебного решения о признании бесхозяйной для данной категории вещей не требуется, а достаточно одних только фактических действий по овладению ими и хозяйственному использованию,  она будет рассматриваться как выброшенная, и  на этом основании принадлежащая ему на праве собственности с момента завладения, если в течение установленного законом срока  исковой давности  утратившим владение собственником не будет предъявлен виндикационный иск. Если  же  иск все - таки будет предъявлен, ссылка на истечение приобретательной давности будет в принципе невозможна, поскольку  последняя, в соответствии с ч.4 ст. 234  ГК РФ, начинает свое течение не ранее истечения исковой давности. Отсюда следует, что приостановление течения последней автоматически отодвигает и начало течения приобретательной давности, так что фактор времени сам по себе в данном случае роли не играет.

Таким образом, приходится признать, что приобретение в собственность по давности владения бесхозяйной движимой вещи по российскому ГК  оказывается практически невозможным, ввиду вытеснения этого способа приобретения таких вещей иными квалифицированными способами обращения их в собственность завладевших ими лиц. 

Интересно отметить, что  обращение в собственность нашедшего найденной им вещи в случае, если потерявший в течение известного срока не заявит претензии на ее возврат, равно как и аналогичная норма относительно безнадзорных животных, может рассматриваться как особый вид приобретательной давности[78]. При этом  установленный отечественным законодателем для нашедшего 6-месячный срок, после которого тот  имеет право обратить чужое имущество в свою собственность, явным образом призван облегчить данный процесс превращения незаконного и недобросовестного владельца в собственника. Более того, он даже никак не увязан с истечением срока исковой давности на стороне прежнего собственника, автоматически погашая своим  истечением право последнего.

Небезынтересно проанализировать и возможности применения приобретательной давности для приобретения права собственности на бесхозяйную недвижимость. В соответствии с ч.3 ст. 225  ГК РФ последняя, по заявлению органа местного самоуправления, на территории которого она находится,  должна быть взята на учет  органом, осуществляющим государственную регистрацию права на недвижимое имущество.

По истечении года со дня постановки бесхозяйной недвижимой вещи на учет орган, уполномоченный управлять муниципальным имуществом, может обратиться в суд с требованием о признании права муниципальной собственности на эту вещь. Только в том случае, если суд не признает данную вещь поступившей в муниципальную собственность, она может быть принята во владение, пользование и распоряжение оставившим ее собственником, либо приобретена в собственность в силу приобретательной давности. При этом, в соответствии с ч.1 ст. 234 ГК РФ, право собственности на недвижимое имущество и иное имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает  у лица, приобретшего это имущество в силу приобретательной давности, с момента  такой регистрации.

Прежде всего, следует определить, какой смысл вкладывает отечественный законодатель в понятие “бесхозяйная недвижимость”. Если в римском праве основным критерием деления вещей на движимые и недвижимые  являлись их естественные характеристики, вытекающие из того, связана вещь с земельным участком или нет, а практическим последствием деления вещей на движимые и недвижимые считались различные сроки приобретательной давности для тех и других, то сейчас дело обстоит иначе.  Основным критерием деления вещей на движимые и недвижимые в настоящее время признается то, подлежат они государственной регистрации или нет. В связи с этим закон распространяет правовой режим недвижимости на некоторые объекты, являющиеся движимыми по своей физической природе, например, на воздушные и морские суда и космические объекты, которые подлежат государственной регистрации в особых реестрах[79]. Более того, даже вещь, недвижимая по своей физической  природе, считается движимой до тех пор, пока она не зарегистрирована. В частности, на этом основании относят к движимым вещам и объекты незавершенного строительства, и даже фактически построенные, но не зарегистрированные  здания, рассматривая их при отсутствии регистрации как простую совокупность строительных материалов[80]. 

Такое понимание юридической природы деления вещей на движимые и недвижимые  воспроизводит  решение этой проблемы, выработанное в цивилистической мысли Германии эпохи Нового времени. Так, один из создателей Германского Гражданского Уложения  ( BGB ) Л. Эннекцерус писал: “...вещи, соединенные с земельным участком лишь ради преходящей цели, как то: строения и другие сооружения, которые при осуществлении вещного права в отношении чужого земельного участка оказываются с ним связанными, не являются составными частями земельного участка”[81].  Он указывал, что: “...BGB вообще не знает каких-либо недвижимостей, кроме земельных участков, и не содержит каких-либо правил по поводу других недвижимых вещей.  Все основные положения .... касающиеся земельных участков, обусловлены наличием поземельных книг, и вообще не могут быть применены к кажущимся составным частям”[82]. Логическим следствием указанной трактовки понятия “недвижимость” явилось утверждение, что: “Поскольку ..... ( так называемые кажущиеся составные части ) не становятся составными частями земельного участка, они продолжают оставаться движимостями” и к ним “..вполне подходят нормы вещного права о движимых вещах”[83]. Более того, германская цивилистическая доктрина исходит из того, что и сам земельный участок является недвижимой вещью лишь постольку, поскольку он занесен в качестве таковой в поземельную книгу. Тот  же Л. Эннекцерус отмечал, что: “Земельному  участку  по его природе не присуща обособленность, которая позволила бы ему выступать в качестве вещи. Здесь понятие всегда покоится исключительно на том, что так  установлено людьми. Решающим для вопроса о том, должна ли определенная часть земной поверхности рассматриваться только как часть земельного участка, или как целый земельный участок, или как ряд земельных участков, или как отдельные части различных земельных участков, - является не единое или различное хозяйственное назначение земель, и не расположение и взаимное их соотношение, а ..... то, как земли занесены в поземельную книгу. Занесенный в поземельную книгу как единый, земельный участок признается отдельной вещью, хотя бы он состоял из ряда не граничащих друг с другом частей”[84].

Поскольку по российскому законодательству, в отличие от Германии, регистрации подлежит не право собственности на земельный участок, составной частью которого является постройка, а право на само строение как отдельную недвижимую вещь,  вышеуказанная трактовка понятия “ недвижимость ” способна породить парадоксальную ситуацию при  приобретении права собственности на такие вещи по давности владения, например, в том случае, если, провладев незарегистрированным ( но не самовольно построенным ) строением  установленный законом для движимых вещей срок приобретательной  давности, его незаконный владелец потребовал бы регистрации своего права собственности на данную вещь как на недвижимую.  Очевидно, что с точки зрения приобретательной давности  незарегистрированное строение должно все же рассматриваться как недвижимое имущество[85]. В пользу такой  трактовки говорит и указание законодателя на необходимость постановки на учет  бесхозяйной недвижимости, предполагающее отсутствие регистрации прав на это имущество в предшествующий период.  По этому пути пошла и судебная практика, о чем свидетельствует § 19 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25. 02. 1998 №8, который гласит, что: “При применении абзаца 2 пункта 1 статьи 234 ГК РФ арбитражным судам необходимо исходить из того, что отсутствие государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество не является препятствием для обращения в арбитражный суд с заявлением о признании права собственности в силу приобретательной давности”[86], а также § 16 этого постановления, согласно которому: “не завершенные строительством объекты, не являющиеся предметом действующего договора строительного подряда, относятся к недвижимому имуществу”[87].

Может ли быть признана бесхозяйной, а значит, приобретена в собственность по давности владения  вещь, право собственности на которую зарегистрировано? Обращаясь к определению бесхозяйной вещи в ст. 225 ГК РФ, сразу следует отметить, что невозможно признание такой вещи бесхозяйной, как не имеющей собственника или собственник которой не известен. Коль скоро регистрация имела место, собственник  имеется, и он известен. Если он на основании  ст. 42 ГК РФ признан судом безвестно отсутствующим, то по ст.43 ГК РФ суд должен передать его имущество в управление  другому лицу, которое будет осуществлять соответствующие функции на основании договора с органом опеки и попечительства. Если он умер или на основании ч.1 ст.45 ГК РФ признан умершим судом как безвестно отсутствующий в течение 5 лет, его имущество должно перейти по наследству, или, за отсутствием наследников, перейти государству как выморочное, но бесхозяйным считаться не может[88].

Исходя из содержания ст. 225 ГК РФ, единственным случаем, когда недвижимость, право собственности на которую зарегистрировано,  может считаться бесхозяйной, оказывается ситуация отказа собственника от принадлежащего ему права. При этом признаком такого отказа может служить либо специальное объявление собственника об этом, либо  совершение действий, определенно свидетельствующих об его устранении от владения, пользования и распоряжения вещью без намерения сохранить какие-либо права на это имущество( cт. 236 ГК РФ). Интересно, что практика советского права, несмотря на то, что это противоречило тогдашнему законодательству, шла  по пути признания вещи бесхозяйной в случае длительного неосуществления указанных правомочий, как правило, сопряженного с неизвестностью местопребывания собственника, при том, что предполагать факт  смерти лица нет оснований[89].  Таким образом, фактически отождествлялись понятия безвестного отсутствия и  отказа собственника от своего права. Однако, подобное отождествление противоречило бы   ст.43 ГК РФ. Более того,  пока  право на имущество продолжает оставаться зарегистрированным  за определенным лицом, нельзя сказать, что последнее определенно отказалось от  правомочий по распоряжению вещью, а значит, вещь не может быть признана бесхозяйной, а ее незаконный владелец - добросовестным. При наличии системы регистрации прав на недвижимость отказ от недвижимой собственности  допустим лишь в той форме, которая соответствует системе регистрации, а  дереликция, совершаемая в форме простого отказа от владения, применима  только в отношении строений, право собственности на которые еще не зарегистрировано[90].

 Таким образом, единственным случаем превращения  вещи, право собственности на которую зарегистрировано, в бесхозяйную, может быть только прямое заявление собственника об отказе от принадлежащего ему права, с внесением соответствующих изменений в Единый государственный реестр или в специальные реестры, если речь идет о морских и воздушных судах или космических объектах. Признание недвижимой вещи бесхозяйной на основании конклюдентных действий собственника возможно только в отношении недвижимости, которая de jure таковой не является, ввиду отсутствия государственной регистрации права собственности на нее. Наличие регистрации исключает такую возможность.

Указанное обстоятельство не умаляет значение приобретательной давности как способа приобретения права собственности на недвижимое имущество, поскольку количество объектов недвижимости, права на которые до сих пор не зарегистрированы, в современной России все еще достаточно велико[91].

Аналогичная ситуация сложилась в Германии после введения в действие Вотчинного Устава 1897 г. Во многих местах вотчинные книги существовали еще при прежней системе, в остальных приходилось заводить их заново. Благодаря этому в тех областях, где ранее действовали прусские устав вотчинных книг и закон о приобретении собственности, переход к новому порядку произошел сам собой, в других растянулся на много лет.[92] Все это время действовали как бы два параллельных правовых режима недвижимой собственности - формальный и неформальный, что определяло и сферу применения приобретательной давности.

Таким образом, суммируя вышеизложенное, следует отметить, что  сфера применения приобретательной давности в российском праве остается в целом той же, что и в римском праве, и охватывает прежде всего случаи добросовестного владения чужим имуществом, приобретенным на основании юридически недействительной сделки ( titulus putativus), а также,  владение недвижимостью, брошенной собственником, в том случае, если права на  эту недвижимость ранее не были зарегистрированы в Едином государственном реестре.  К тому  же, эта сфера значительно  расширилась по сравнению с римским правом, ввиду того, что в ГК РФ отсутствуют ограничения на приобретение по давности краденых, присвоенных  и насильственно отнятых вещей третьими лицами которые являются их добросовестными приобретателями, а также, в отличие от римского права, нет запрета на приобретение по давности государственного имущества лицом, которое завладело им добросовестно.

Кроме того, существенно облегчен по сравнению с римским правом порядок  обращения в собственность движимых вещей pro derelicto,  который может рассматриваться как особый вид экстраординарной приобретательной давности, не требующей  добросовестности владения и предполагающей чрезвычайно  короткий срок владения. 

Сферой, где применение приобретательной давности  невозможно, является владение  вещью, право собственности на которую зарегистрировано за другим лицом. В этом случае отсутствует такой необходимый реквизит давностного владения, как добросовестность.

 

 

 

 

Rudokvas A. D.

 

Ambito di applicazione dell’ usucapio nel diritto romano e nel diritto civile contemporaneo della Russia

 

(Riassunto)

 

Già I. Engelman, autore dell’opera più significativa sull’usucapio nella civilistica russa, aveva scritto: “Avendo definito il significato di questo concetto nel diritto romano, otterremo una misura fedele per la valutazione teorica dell’importanza che ha la prescrizione nel diritto russo”. Il campo di applicazione della prescrizione nel diritto romano classico era duplice: da un lato, essa era usata per perfezionare l’acquisto di una res mancipi, nel caso in cui l’acquisto fosse eseguito per volontà del proprietario, ma senza la procedura della mancipatio; dall’altro, essa serviva assicurare il diritto di proprietà a colui che avesse acquistato in buona fede dal non proprietario. Con l’ammissione di titulus putativus come fondamento dell’usucapio, quest’ultima finì per abbracciare tutti i casi di acquisto della cosa in buona fede sulla base di una transazione giuridicamente non valida: per esempio, l’acquisto da uno che non possiede capacità giuridica, e non solo l’acquisto da un alienante senza competenza giuridica. Per di più, nel diritto romano postclassico si affermò, in virtù della sua fondatezza logica, il costrutto dell’acquisto delle cose abbandonate non per occupazione, ma per mezzo dell’usucapio.

Nel diritto russo, l’ambito di applicazione dell’usucapio rimane in sostanza lo stesso del diritto romano e abbraccia, innanzitutto, i casi di possesso in buona fede di beni altrui, acquistati in base ad una transazione giuridicamente invalida (titulus putativus); nonché il possesso degli immobili abbandonati dal proprietario, nel caso in cui i diritti su questi immobili non fossero stati registrati prima nel Registro Unico di Stato. Per di più, questa sfera è venuta allargandosi rispetto al diritto romano, visto che nel Codice Civile della Federazione Russa mancano le limitazioni riguardanti l’acquisto per prescrizione da parte dei terzi di oggetti rubati, appropriati e sottratti per forza, quando i terzi li abbiano acquistati in buona fede; nonché, a differenza del diritto romano, manca il divieto d’acquisto per prescrizione dei beni dello Stato da parte della persona che se n’è appropriata in buona fede. Sono, inoltre, sostanzialmente facilitate rispetto al diritto romano le modalità di acquisto della proprietà di beni mobili pro derelicto; tale fattispecie può essere considerata come una specie di prescrizione d’acquisto straordinaria, che non richiede il possesso in buona fede e che prevede il termine brevissimo di possesso. L’applicazione dell’usucapio non risulta invece possibile nel caso di possesso di una cosa, il cui titolo di proprietà sia stato registrato a nome di un’altra persona. In tal caso,  manca la buona fede: requisito indispensabile del possesso per prescrizione.

 

 


* Рудоквас Антон Дмитриевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Санкт- Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ, директор Санкт - Петербургского филиала Центра изучения римского права. Статья подготовлена в рамках научного гранта РФФИ №99-06-80042.

[1] См., например: Суханов Е.А., Кофанов Л.Л. Влияние римского права на новый Гражданский кодекс Российской Федерации // Древнее право. № 1(4).М.,1999. С. 7 - 21. Суханов Е.А., Кофанов Л.Л.  Роль и  значение  изучения римского права в современной России.// Древнее право. № 1. М., 1996.С. 9 - 19.; Бычкова Т.В. Рецепция римского права в российском дореволюционном, советском и современном наследственном праве  // Древнее право. № 1(6). М., 2000. С. 188 - 193; Копылов А.В. Сервитуты в римском, русском дореволюционном и современном гражданском праве // Древнее право. № 1(2). М., 1997. С.137 - 161; Никитчанова Е.В. Регулирование имущественных отношений между супругами в римском и современном праве  // Древнее право. № 1(6). М., 2000. С. 268 - 276; Слепцова Е.Н. Societates в римском классическом праве и в Гражданском кодексе Российской Федерации // Древнее право. № 2 (5). М., 1999.С.184 - 188,  и др.

[2]  См., например: Копылов А.В. Вещные права на землю. М.,2000; Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М.,2000.

[3] Суханов Е.А., Кофанов Л.Л. Влияние римского права на новый Гражданский кодекс Российской Федерации // Древнее право. № 1(4).М.,1999. С. 16.

[4] Там же.С.10.

[5] Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития. Т.1. СПб.,1875.С.14.

[6] Энгельман И. О давности. 3-е Изд. Спб., 1901. С. 1.

[7] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону. 1995. (8-е изд.). С.503 сл.

[8] Шершеневич Г.Ф. Учебник  русского гражданского права. (по изд.1907 г.). М., 1995. С. 187.

[9] Cм., например: Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения // Советское государство и право. 1940. N 4. С. 51 - 61.; Вильнянский С.И. Нужна ли нам приобретательная давность? // Правоведение. 1960. № 3. C. 123 - 126.

[10] Также и в римском праве: D. 41.4.2.20. Paul.: Emptori tempus venditoris ad  usucapionem procedit.  (При приобретении права собственности по давности владения покупателю засчитывается время (владения)  продавца); D. 41. 20. Jav. Possessio testatoris....heredi procedit (Срок владения завещателя....засчитывается наследнику)

[11] Вильчур Н.Р. Владение и право владения // Кодекс-Инфо. 1997. № 15. С. 17.

[12] Там же, С.20.

[13] Куницын А. Приобретение права собственности давностью владения // Журнал Министерства Юстиции. Т. XXII. 1864. (октябрь). Ч.2 (неофициальная, особой пагинации). С. 56.

[14] Покровский И.А.  Желательная постановка гражданского права в изучении и преподавании. Киев. 1896. С.15.

[15]  Гражданское право. Учебник. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К.Толстого. Ч. 1. М.1997. С. 328.

[16] Витрянский В. Зашита права собственности // Закон. 1995. № 11. C. 117.

[17] О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав. Постановления Пленума ВАС РФ от 25.02. 1998. № 8. (18 // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по гражданским делам / Cост. А.П. Сергеев. М., 1999. С. 168.

[18] Gai. Inst. 4.153: Possidere autem videmur  non solum si ipsi possideamus, sed etiam si nostro nomine aliquis in possessione sit, licet is nostro iuri subiectus non sit, qualis est colonus et inquilinus: per  eos  quoque apud quod deposuerimus, aut quibus commodaverimus, aut quibus gratuitam habitationem praestiterimus, ipsi possidere videmur.

[19] D. 41.3. 33.4. Jul.: Qui pignori rem dat, usucapit, quamdiu res apud creditorem est......et quantum ad usucapionem attinet, similis est ei qui quid deposuit vel commodavit (пока  вещь находится у кредитора, приобретает право собственности по давности владения тот, кто отдаёт вещь в ручной залог......и в том, что касается приобретения права собственности по давности владения, дело обстоит  сходным образом и с тем, кто что-либо отдал на хранение или во временное безвозмездное пользование).

[20] Хвостов В.М. Система римского права. (по изд. 1907 г.) М., 1996. С. 278 сл.; Покровский И.А. История римского права. (по изд. 1917 г.). Спб., 1998. С. 350 сл.

[21] D. 41. 3.16. Jav. : qui pignori dedit, ad usucapionem tantum possidet, quod ad reliquas omnes causas pertinet, qui accepit possidet  (...тот, кто отдал (вещь) в ручной залог, считается владельцем только в отношении приобретения права собственности по давности владения, а что касается всех остальных юридических последствий владения, владельцем считается  тот, кто принял залог).

[22] Суханов Е.А., Кофанов Л.Л. Влияние римского права на новый Гражданский кодекс Российской Федерации... С. 13.

[23] Шершеневич Г.Ф. Учебник  русского гражданского права... С. 188.

[24] Куницын А. Приобретение права собственности давностью владения.... С.68.

[25] Энгельман И. О давности... С. 156.

[26] D. 41.1.48. 1: si eo tempore, quo mihi res traditur, putem vendentis esse, deinde cognovero alienam esse, quia perseverat per longum tempus capio (Если в то время, когда мне вещь передаётся, я буду считать её принадлежащей продавцу, а затем узнаю, что она чужая, то, поскольку она остаётся ( во владении), я приобретаю право собственности по давности).

[27] Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. Спб., 1910. С. 141.

[28]  D. 41. 3. 27. Ulp.: Celsus libro trigensimo quarto errare eos ait, qui existimarent, cujus rei quisque bona fide adeptus sit possessionem, pro suo usucapere eum posse, nihil referre, emerit nec ne, donatum sit nec  ne, si modo emptum vel donatum sibi existimaverit, quia neque pro legato, neque pro donato neque pro dote usucapio valeat, si nulla donatio, nulla dos, nullum legatum sit.(Цельс  утверждает  в 34-ой книге, что ошибаются те, кто полагает, что всякий, кто добросовестно получит  владение  чьей - либо вещью,  может приобрести право собственности по давности   владения  ею как своей, и что ничуть не важно, купил он или нет,  получил в подарок или нет,  если только он (добросовестно) считал, что (вещь) куплена или подарена, потому, что  приобретение права собственности по давности владения (на вещь) как на завещанную по легату, или подаренную или  отданную в качестве приданого не имеет силы, если нет  никакого дарения, никакой передачи в качестве приданого, никакого легата.)

[29] D.41.4.2.16. Paul.: Si a furioso, quem putem sanae mentis, emero, constitit usucapere utilitatis causa me posse, quem nulla esset emptio et ideo neque de evictione actio nascitur mihi nec Publiciana competit nec accessio possessionis. (Если я куплю вещь у сумасшедшего, которого считаю здоровым, то, как известно, я приобретаю по давности. Это допущено по практическим соображениям, хотя купля-продажа ничтожна, и потому для меня невозможен ни иск об эвикции, ни Публицианов иск, ни  присоединение времени владения предшественника к моему сроку владения.)

[30] Покровский И.А. История римского права. (по изд. 1917 г.). СПб., 1998. С. 371.

[31] Об этом см.: Скловский К. Собственность в гражданском праве... С. 257 - 259.

[32] Сравни: D.41.3.37. Gai.:. Fundi quoque alieni potest aliquis sine vi nancisci possessionem, quae vel ex neglegentia domini vacet, vel quia dominus sine successore decesserit vel longo tempore afuerit.38. Idem. Quam rem ipse quidem non potest usucapere, quia intellegit alienum se possidere et ob id mala fide possidet.  (Также кто-либо может ненасильственно завладеть чужим земельным участком, который пустует либо по нерадению собственника, либо потому, что собственник умер, не оставив наследников, либо он в течение долгого времени отсутствовал. 38. Но сам он не может приобрести право собственности  на эту вещь по давности владения, поскольку понимает, что он владеет чужой вещью, и, по этой причине, владеет недобросовестно.)

[33] Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения... С. 57.

[34] Зом Р. Институции римского права. М., 1888. С. 192.

[35]  Дернбург Г. Пандекты.Т.1. Ч.2. Вещное право. Спб., 1905. С. 63.

[36] Покровский И.А. История римского права... С. 352 сл.

[37] Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. (по изд. 1917 г.) М.,1998. С. 201.

[38] Дернбург Г. Пандекты.... С. 64. прим.9 ; Бибиков А.И., Данилов Д.В. Possessio и duplex dominium в римском праве и современном гражданском законодательстве России // Древнее право. 2000. № 1 (6). С.247; Салтанова С.А. Некоторые проблемы оборота недвижимости в римском праве и современном гражданском праве России // Древнее право. 2000. № 2 (7).С.

[39] Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения.... С.56.

[40]  D.22.6.9. Paul.: Regula est juris quidem ignorantia cuique nocere, facti vero ignorantiam non nocet. (Является правилом, что незнание правового предписания вредит каждому, а незнание факта не вредит.)

[41] Diosdi G. Ownership in  ancient and preclassical Roman law. Budapest, 1970. p.148.

[42] Дернбург Г. Пандекты. С....67.

[43] Бернгефт Ф.,Колер И. Гражданское право Германии.... С. 140.

[44] Дернбург Г. Пандекты...С. 63.

[45] Там же.

[46] Там же. С.64.

[47] Богданов Е. Категория “добросовестности” в гражданском праве // Российская юстиция. 1999. № 9. С.12.

[48]  D. 41.3.46. Hermogen. Pro soluto usucapit, qui rem debiti causa recipit: et non tantum quod debetur, sed et quodlibet pro debito solutum hoc titulo usucapi potest..(Приобретает право собственности по давности владения на то, что получено в счёт погашения долга тот, кто принял вещь в счёт долга. И по этому титулу  может быть приобретено в собственность по давности владения не только то, что должно было быть передано по  обязательству, но любая вещь, предоставленная в счёт уплаты долга.); D. 41. 3. 48....sufficit enim me putare tuum esse, cum solvis...nec potest pro emptore usucapere, qui non emit, nec pro soluto, sicut in ceteris contractibus. (...Ведь достаточно, чтобы я считал, что вещь принадлежит тебе, когда ты производишь исполнение обязательства......Не может приобретать право собственности по давности владения в качестве покупателя  тот, кто не покупал, и не может  (этого сделать) как получивший вещь в счёт исполнения обязательства, как это бывает при других договорах.

[49]  D. 41.3, 36. Gai.:  Potest pluribus modis accidere, ut quis rem alienam aliquo errore deceptus tamquam suam vendat forte aut donet et ob id a bonae fidei possessore res usucapi possit: veluti si heres rem defuncto commodatam aut locatam vel apud eum depositam existimans hereditariam esse alienaverit. (Разными способами может статься, что кто-либо чужую вещь, будучи введён в заблуждение по какой-то ошибке, продаёт ли, или дарит, как свою, и по этой причине вещь может быть приобретена в собственность по давности владения добросовестным владельцем. Например, если наследник, вещь, переданную умершему в аренду, или безвозмездное пользование, или отданную ему на хранение, считая её входящей в состав наследства, отчуждал.); D.41.3. 37. Gai.: furtum non committit: furtum enim sine affectu furandi non committitur. (он не совершает кражи , ведь не совершается кража без намерения  украсть.)

[50] D.41.5.3. Pomp.: Plerique putaverunt, si heres sim et putem rem aliquam ex hereditate esse quae non sit, posse me usucapere.(Многие считали, что, если я буду наследником, и посчитаю, что некая вещь входит в состав наследства, которая на самом деле в него не входит,  я могу стать собственником по давности владения).

[51] D.41.6.1.Paul.: Pro donato is usucapit, cui donationis causa res tradita est: nec sufficit opinari, sed et donatum esse oportet. (В качестве получателя дара  приобретает по давности владения тот,  кому вещь была передана с целью  дарения. И недостаточно считаться, а надо быть одаренным).

[52] D.41.8.5. Iavol.: Ea res, quae legati nomine tradita est, quamvis dominus ejus vivat, legatorum tamen nomine usucapietur. (Та вещь, владение которой было передано с намерением передать право собственности на основании легата, хотя  бы её собственник  жив, тем не менее приобретается в собственность по давности владения на основании легата); D.41.8.6. Pomp. si is, cui tradita est, mortui esse existimat. (..если тот, кому вещь была передана, считал её принадлежащей умершему).

[53] D.41.9.1.Ulp.: Titulus est usucapionis et quidem justissimus, qui appellatur  pro dote, ut, qui in dotem rem accipiat, usucapere possit spatio sollemni, quo solent, qui pro emptore usucapiunt. (Является законным основанием для приобретения права собственности по давности владения, и даже правомернейшим, то, которое называется (владением) в качестве приданого, чтобы тот, кто принял вещь в  приданое, мог приобрести право собственности по давности владения в течение обычного промежутка времени, за который становятся собственниками те, которые приобретают  право собственности по давности владения в качестве покупателя).

[54] D.41. 10. 1. Ulp.: Pro suo possessio talis est. cum dominium nobis adquiri putamus, ex ea causa possidemus, ex qua adquiritur, et praeterea pro suo. (Владение (вещью) как своей суть  следующее: Когда мы считаем, что нами приобретается право собственности, то владеем и на том основании, по которому оно приобретается, и, кроме того, как своей.) D.41.10.5. Nerat. Usucapio rerum, etiam ex aliis causis concessa interim, propter ea, quae nostra existimantes possideremus, constituta est, ut aliquis litium finis est. (Приобретение вещей в собственность по давности владения,  даже допущенное по другим основаниям, между тем установлено для тех (вещей), которыми мы владеем, считая своими, чтобы был какой-то конец  тяжбам).

[55] D.41.7.4. Paul.:  Id, quod pro derelicto habitum est et haberi putamus, usucapere possumus, etiam si ignoramus, a quo derelictum sit. (Та вещь, от права на которую отказались, и которую мы считаем таковой, мы можем приобрести в собственность по давности владения, даже если не знаем, кто отказался от права на неё)

[56] D.41.7.1. Ulp. Si res pro derelicto habita sit, statim nostra esse desinit et occupantis statim  fit, quia isdem modis res desinunt esse nostrae, quibus adquiruntur.  (Если  состоится односторонний отказ от  права собственности на вещь, она тотчас перестаёт быть нашей, и  тотчас становится принадлежащей  завладевающему  ею,  поскольку вещи перестают нам принадлежать теми же способами, какими приобретаются). D.41.7.2.Paul. Pro derelicto rem a domino habitam si sciamus, possumus adquirere. 1. Sed Proculus non desinere eam rem domini esse, nisi ab alio possessa fuerit: Julianus desinere quidem omittendis esse, non fieri autem alterius, nisi possessa fuerit, et recte.  (Если я узнаю, что собственник отказался  от  права  собственности на вещь, то могу  приобрести  её  в собственность. Но Прокул считает, что эта вещь не перестаёт принадлежать собственнику до тех пор, пока ею не завладеет другой. А Юлиан считает, что она перестаёт принадлежать отказывающемуся от неё, но не становится принадлежащей другому до тех пор, пока не попадёт к  тому во владение, и это правильно.)

[57] D.41.7. Jul. Si quis merces ex nave jactatas invenisset, num ideo usucapere non possit, quia non viderentur derelictae, quaeritur. sed verius est eum pro derelicto usucapere non posse. (Если кто-либо найдёт  товары, выброшенные с корабля, спрашивается, разве не может он приобрести  право собственности по давности владения  потому, что они не кажутся вещами, от права  собственности  на которые отказались в одностороннем порядке. Но более справедливо то, что он не может приобрести право собственности  по давности владения).

[58]  Хвостов В.М. Система римского права. (по изд. 1907 г.)М.,1996. С.255; Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1996. С.370. Прим. 33.

[59] Inst.Just. II. VI. - et cum hoc placitum erat, putantibus antiquioribus dominis sufficere ad inquirendas res suas praefata tempore. (И так оно было решено согласно мнению древних юристов, полагавших, что собственникам достаточно для отыскания своих вещей предопределённого (законом) времени.).

[60] D.41.3. 33. 2. Jul. Si dominus fundi homines armatos venientes existimaverit atque ita profugerit, quamvis nemo eorum fundum ingressus fuerit, vi dejectus videtur: sed nihilo minus id praedium, etiam antequam in potestate domini redeat, a bonae fidei possessore usucapitur, quia lex Plautia et Julia  ea demum vetuit longa possessione capi, quae vi possessa fuissent, non etiam ex quibus vi quis dejectus fuissent. (Если  собственник земельного участка посчитал, что  вооружённые люди входят (на его земельный участок), и по этой причине бежал, хотя, (на самом деле), никто из них на участок не вторгся, он считается изгнанным силой. Однако, тем не менее, это поместье, даже до того, как вернётся в распоряжение собственника, подлежит приобретению в собственность по давности владения со стороны добросовестного владельца, поскольку  закон Плавция и Юлия запрещает  только, чтобы  по давности владения приобретались в собственность  те  вещи, которыми насильственно завладели, но не те, владения которыми кто-либо был лишён силой).

[61] Савельев В.А. Владение solo animo в римском классическом праве // Древнее право. 1999. № 2 (5). С.8.

[62] Скловский К. Собственность в гражданском праве......С.238.

[63] С.11.59(58).8: Impp. Valentinianus, Theodosius et Arcadius AAA. Tatiano P.P. Qui agros domino cessante desertos vel longe positos vel in finitimis ad privatum pariter publicumque compendium excolere festinat, voluntati suae nostrum noverit adesse responsum; ita tamen, ut, si vacanti ac destituto solo novus cultor insederit, ac vetus dominus intra  biennium eadem ad suum jus voluerit revocare, restitutis primitus, quae expensa constiterit, facultatem loci proprii consequatur. Nam si biennii fuerit tempus emensum, omni possessionis et dominii carebit jure, qui siluit. (Императоры Валентиниан, Феодосий и Аркадий Августы Татиану, префекту претория. Тот, кто к выгоде частной и общественной поспешит возделывать поля, брошенные по нерадению собственника, или распололоженные в отдалённой или пограничной местности, узнает, что наш ответ соответствует его намерению; однако, с тем условием, чтобы, если новый земледелец водворится на бесхозяйном и покинутом земельном участке, и прежний собственник в течение двух лет пожелает там же вернуть себе своё право, он истребовал бы свою земельную собственность, вначале возместив издержки, которые будут иметь место. Но если двухлетний срок будет пропущен, тот, кто промолчал, полностью теряет право владения и собственности”.)

[64] Inst. Just. II. 6. 2. Furtivae quoque res et quae vi possessae sunt, nec si praedicto longo tempore bona fide possessae fuerint, usucapi possunt: nam furtivarum rerum lex duodecim tabularum et lex Atinia inhibet usucapionem, vi possessarum lex Julia et Plautia. (Равным образом, краденые вещи и вещи, насильственно захваченные,  не могут приобретаться посредством давностного владения, даже если ими владели добросовестно в течение вышеуказанного продолжительного срока: закон XII таблиц и закон Атиния запрещает давностное владение крадеными вещами, вещами же, насильственно захваченными,  запрещает закон Юлия и Плавция) Inst. Just, II, 6.3. Quod autem dictum est furtivarum et vi possessarum rerum usucapionem per legem prohibitam esse, non eo pertinet, ut ne ipse fur quive per vim possidet usucapere possit: nam his alia ratione usucapio non competit, quia scilicet mala fide possident: sed ne ullus alius, quamvis ab eis bona fide emerit vel ex alia causa acceperit, usucapiendi jus habeat. unde in rebus mobilibus non facile procedit, ut bonae fidei possessori usucapio competat. nam qui alienam rem vendidit vel ex alia causa tradidit, furtum ejus committit. (Если мы сказали, что закон запрещает давностное владение крадеными и насильственно захваченными вещами, то это не для того, чтобы сам вор  или  насильственно захвативший вещь не могли приобретать посредством давностного владения; ведь им по другому основанию не предоставляется приобретение посредством давностного владения, так как, конечно, они владеют недобросовестно; но для того, чтобы никто другой не имел права приобретать посредством давности, хотя бы он купил вещь вполне добросовестно, или приобрёл её по какому-либо иному законному основанию. Вот почему не легко даётся добросовестному владельцу давностное владение в вещах движимых: всякий, кто продал чужую вещь или передал её по какому-либо другому основанию, совершит кражу этой вещи)

[65] Сравни: Inst. Just, II, 6. 9. Res fisci nostri usucapi non potest (Вещь, принадлежащая императорской казне, не может приобретаться нами посредством давностного владения)

[66] Бернгефт Ф.,Колер И. Гражданское право Германии..... С. 124.

[67] Гражданское право. Учебник. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К.Толстого. Ч. 1. М.1997. С. 450.

[68] Там же. С. 336, 337.

[69] Иоффе О.С. Цивилистическая доктрина промышленного капитализма// Избранные труды по гражданскому праву.М.,2000.С.102.

[70] Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М.,1999. С.157.

[71] Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Уч.зап. Свердловского юрид.ин-та Т.2, Свердловск, 1947.

[72] Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.,1962. С.41.; Иоффе О.С. Обязательственное право. М.,1975.С.210.; Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР/ Отв.ред. С.Н.Братусь,О.Н.Садиков. М., 1982.С.191.

[73] Скловский К.И. Собственность в гражданском праве..... С.248.

[74] BGB (932. “Через отчуждение, осуществлённое согласно (929, приобретатель становится собственником отчуждённой вещи, хотя бы вещь не принадлежала отчуждателю, разве приобретатель действовал недобросовестно в то время, когда применительно к настоящим правилам он должен был бы приобрести право собственности.”

[75] Васьковский Е.В. Приобретение движимости от несобственника // Журнал Министерства Юстиции. 1894 - 95. № 3. СПб.,1895.С.85. Прим.2.

[76] Там же. С.85.

[77] Скловский К.И. Собственность в гражданском праве..... С.252.

[78] Сравни: Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения... С. 52.

[79] Гражданское право. Учебник. Т.1. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998. С. 304 - 305.

[80] Там же.

[81] Эннекцерус Л. Курс Германского гражданского права. Т.1. Введение и Общая часть. Полутом 2. 1950. С. 29. Сравни: BGB (95. “ К составным частям поземельного участка не принадлежат вещи, связанные с почвой лишь для преходящих целей. То же правило применяется к строению или другому сооружению, которое было возведено на поземельном участке управомоченным лицом в осуществление права на чужую недвижимость. Вещи, связанные с строением лишь для преходящих целей, не признаются составными его частями.”

[82] Там же.С. 34. Прим. 21.

[83] Там же.

[84] Там же. С. 14. Сравни:  BGB (890. “Несколько поземельных участков могут быть соединены в один участок посредством внесения  их, по требованию собственника, в вотчинную книгу в качестве одного поземельного участка. Один поземельный участок может быть превращён в составную часть другого участка через привнесение его в запись о первом участке по требованию собственника последнего”.

[85] Сравни: “Если собственник строения вообще неизвестен (например, дом в жилищно - коммунальных органах ни за кем не зарегистрирован), то мы имеем бесхозяйность строения, так сказать, в чистом виде” - Толстой Ю.К.  Признание строений бесхозяйными и бесхозяйственно содержимыми. Л,, 1958. С. 7.

[86] О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав. Постановления Пленума ВАС РФ от 25.02. 1998. № 8. // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по гражданским делам / Cост. А.П. Сергеев. М., 1999. С. 168.

[87] Там же.

[88] Толстой Ю.К.  Признание строений бесхозяйными... С. 6.

[89] Толстой Ю.К.  Признание строений бесхозяйными.... С.10 сл.

[90] Сравни: Дернбург Г. Пандекты.... С.143. Прим.4.

[91] Так, в Санкт - Петербурге до сих пор большинство предприятий не имеет  полного набора правильно оформленных документов на своё имущество и точно очерченных границ закреплённых  за ними земельных участков. - Грязневич В. Потерянное ускорение // Эксперт Северо-Запад. № 22 (29), 25. 12. 2000. С. 7.

[92] Бернгефт Ф.,Колер И. Гражданское право Германии.... С. 125.