Сенатские постановления сопровождали жизнь римлян на протяжении 700 лет. Последний сенатусконсульт[1] датируется 178 г. н. э., после чего заменяется императорскими oratio и responsa. Наиболее подробный перечень сенатских постановлений содержится у А. Гуарино[2]. Тексты SC опубликованы в изданиях Брунса[3] и Риккобоно[4]. Первый перевод сенатских консультов на русский язык с хорошим комментарием осуществлен Д. А. Литвиновым (под ред. Л. Л. Кофанова)[5].
Подлинные тексты SC дошли до нас по большей части в надписях. Самым ранним из относящихся к республиканскому времени является SC de Bacchanalibus 186 г. до н. э., где упоминается sententia senatus (стр. 23) и ссылка на «senatus censit» (стр. 27); SC de pago Montano, сопровождающий эдикт претора, опирающийся на senatus sententia; а также несколько двуязычных надписей с постановлениями сената, касающимися дел в греческих городах. Заметим, что приведенные тексты содержат терминологический материал, а двуязычные надписи дают параллельную, латинскую и греческую терминологию. Это – SC de Thisbeis 170 г. до н. э. Там стоит wJsauvvtwõ…lovgouõ ejpoihvsanto и e[doxen = censuerunt; SC de Artificibus graecis 112 г. до н. э., где мы находим dovgma sugklhvtou (стр. 3) = SC; SC de Asclepiade Clazomenio Sociisque 78 г. до н. э. В нем – соответствие de ea re censuerunt и e[doxen; SC de Oropiis 73 г. до н. э. с соотношением sugklhvtou dovgma (стр. 35) и SC, а также censuere и e[doxen (стр. 69); SC de Aphrodisiensibus 42 г. до н. э., где видим dovgma (стр. 24) = SC.
Сообщения о решениях сената, особенно республиканской эпохи, конечно встречаются у античных авторов, но тексты их цитируются редко. Ограничусь некоторыми, но показательными примерами. Так М. Целий Руф в письме от 51 г. до н. э. Цицерону (Аd fam. 8. 8. 6–8) воспроизводит все пространные тексты сенатских постановлений этого года относительно провинций, на которые, правда, были наложены трибунские veto. Фронтин передает SC de Aquaeductibus 11 г. н. э. где фигурирует слово censuerunt. Макробий (Sat. I. 12. 3; 5) приводит SC de mense Augusto, в котором находится выражение placere senatui. Светоний в сочинении «О грамматиках и риторах» (25) цитирует SC о философах и риторах от 161 г. до н. э. Ряд сенатских консультов цитируются и в Дигестах. Однако эти решения сената в «Аттических ночах» не отражены.
Вообще же о функционировании сената и его постановлениях у античных писателей говорится много. В наиболее концентрированном виде такие сведения содержится у Полибия (VI. 13; 16. 1–2); у Цицирона в трактате «О государстве» (De re publ. II. 32. 56: pleraque senatus auctoritate… instituto ac more gerererntur. См. также II. 33); в трактате о Законах (De leg. II. 15. 37, там же упомянут SC de Bacchanalibus; III. 12. 27; 28 – об ответственности сената за положение дел в государстве и о легитимности сенатских решений). Неоднократно встречаются сообщения о полномочиях и конкретной деятельности сената у Ливия и Дионисия Галикарнасского. Это естественно, потому что сенат – неотъемлемая и важнейшая часть римской civitas, в условиях которой они жили.
В период Принципата обстановка изменилась. Интерес писателей, особенно творивших в рамках собственно римской, латиноязычной традиции переместился в сторону современности и не далекого для них прошлого. Если взять наиболее значительных авторов, историков, то оказывается, что Тацит относился к республиканским устоям ностальгически, вкрапливал отдельные данные об утерянной республике и ее институтах в свой труд. Анней Флор занят совершенно иными проблемами. Весь его фактический материал посвящен войнам. Аппиан, хоть и пишет о прошлом, но функционирование римских государственных органов его волнует мало. О деятельности сената он говорит вскользь, не останавливаясь на этом предмете специально. Светоний названной проблематикой по большому счету не озабочен. Однако именно он, напомню, процитировал SC 161 г. до н. э. об изгнании риторов и философов из Рима, а Фронтин – SC о водопроводах.
Творческая активность упомянутых авторов относится ко второй половине I–II в. н. э., т. е. падает на время расцвета античной средиземноморской цивилизации. Ведь той же эпохе принадлежат труды многих римских классических юристов. У них содержится общая характеристика, определение сенатских постановлений. Так, в Институциях Гая сказано: «SC это то, что приказывает и устанавливает сенат и что имеет силу закона, хотя это было оспорено» (Gai. I. 4). Последние слова указывают на усиление нормотворческого значения SC в его время. Тот же Гай утверждает, что SC являются составной частно цивильного права (I. 2).
В Дигестах находятся параллельные тезисы. Так Ульпиан, убитый при Александре Севере, но живший и во II в. и уж во всяком случае продолжавший традиции II в., пишет: «Нет сомнения, что сенат может творить право» (D. I. 3. 9).
Вместе с тем в Дигестах оговорено, что постановления сената, подобно законам «не могут обнимать все случаи, которые когда-либо произойдут, но достаточно, чтобы они распространялись на то, что большей частью случается» (D. I. 3. 10). Оба замечания исходят от Юлиана, жившего во II в.
Отмечу, что и у Гая (II. 5; III. 5; 32; IV. 110) и в Дигестах приводятся также многие конкретные постановления сената, изданные в связи с различными случаями применения норм гражданского права в императорскую эпоху (D. V. 3. 22; 25; XVI. 1; XXIX. 5; XXXVI. 1. 1; XLVIII. 10).
Геллий, младший современник античных писателей II в., и, что особенно важно, дольше большинства из них проживший, был, так сказать, пропитан гуманитарным образованием в широком смысле этого слова. Будучи ритором, он в соответствии с нормами эрудиции типичного интеллигента, точнее – интеллектуала, обращал особое внимание на римскую древность в аспекте истории римского государства и права. Этим, в частности, его труд отличается от писаний многих его современников. Геллий всегда старается быть точным в передаче фактов и реалий, а также в ссылках на источники своих знаний.
Неоднократно упоминает он такую немаловажную деталь римской государственности, как постановления сената. Рассмотрим их в порядке, предложенном самим Геллием.
В чрезвычайно насыщенной фактами главе (I. 12), основанной вообще на самых добротных источниках, в том числе восходящих к жреческим текстам, включая торжественную формулу, произносимую понтификом при принятии (capere) девочки в весталки, говорится о Lex Papia 65 г. до н. э. (I. 12. 11).
Закон этот отменял древнюю практику отбора девочек в жрицы Весты на народной сходке из 20 претенденток по жребию, после чего ту, на кого пал жребий, понтифик мог брать в весталки.
Цитирую Авла Геллия: «Но эта жеребьевка по Папиеву закону теперь не считается необходимой. Ведь, если какой-нибудь человек из благороднорожденных придет к понтифику и предоставит свою дочь для жречества, поскольку можно сохранить благочестие, благодаря Папиеву закону, дело решается сенатом» (I. 12. 12). В тексте стоит «ratio… per senatum fit». Здесь можно видеть указание на постановление сената. Это для периода поздней Республики означает скорее сенатское постановление, т. е. SC, чем только мнение (sententia) сената. Хотя у Геллия нет прямой цитаты, но ясно указано на содержание решения сената. Оно фактически упрощает процедуру принятия в весталки, заменяя народную сходку великим понтификом, и, таким образом, кардинально влияет на решение вопроса, касающегося сакральной сферы, т. е. способа комплектования жреческой коллегии. Замечу, что эта замена народной сходки (contio) решением сената сопоставима с заменой куриатных комиций собранием их представителей, что вошло в практику в эпоху поздней Республики. Сведения, сообщенные Геллием, дополняют картину отступления римлян от устоев, традиций предков. Они служат убедительным свидетельством воздействия сенатских консультов на общественно-политическое развитие Рима.
Совершенно иное дело затрагивает SC, изданный в связи с отроком Папирием. История эта известна Геллию по речи М. Катона (Gell. I. 23. 1). Не имея копии этой речи, наш ритор не цитирует ее, но излагает самую суть дела, а именно: раньше существовал обычай у сенаторов брать с собой на заседание в курию мальчиков, носящих тогу претексту, т. е. отроческого возраста. Замечу, что это был один из методов воспитания сенаторских детей, приобщавших их на примере отцов к общественной деятельности.
Случилось как-то, что решение дела в сенате было отложено на следующий день и оговорено, чтоб о нем раньше времени ничего не разглашали.
Когда юный Папирий вернулся домой, мать полюбопытствовала, о чем шла речь в сенате. Мальчик ответил, что должен молчать. Мать настаивала, и сын сказал, что обсуждался вопрос о том, чтó полезнее для государства, чтобы у мужа было две жены или чтобы у одной женщины – два мужа.
Мать поделилась такой новостью с другими женщинами, и все они, особенно испугавшись первого, стеная, бросились в сенат. Слова подростка были забавной выдумкой (Gell. I. 23. 12), вполне вероятно стимулированной разговорами сенаторов между собою. Иначе, почему бы они только за Папирием оставили возможность впредь посещать курию, признав его ответ умным и находчивым. Ведь он, можно предположить, не выдал их вольные, если даже и кулуарные, речи, проявив, так сказать, мужскую солидарность. Отсюда пошел его когномен «Претекстат». Другим же детям впредь запретили приходить в курию.
Запрет этот был выражен постановлением сената (senatus… consultum facit – Gell.) (I. 23. 13).
Как видно, этот SC упорядочивал проведение сенатских заседаний, т. е. касался правил внутреннего распорядка деятельности этого важнейшего органа государственной власти в эпоху Республики. Рассмотренный SC регулировал вопрос о присутствии на заседаниях сената людей, не относящихся к членам сената.
К 161 г. до н. э. в консульство Гая Фанния и М. Валерия Мессалы, опираясь на «Заметки» прославленного правоведа Атея Капитона, А. Геллий относит древнее сенатское решение (senatus decretum vetus) об ограничении трат на празднование Мегаленских игр, посвященных идейской матери богов (Gell. II. 24. 2). Отмечу во-первых, что в следующем параграфе (Gell. II. 24. 3) этот сенатский декрет определенно назван SC, и во-вторых, – он не процитирован, но содержание его передано достаточно подробно со ссылкой на Атея Капитона, у которого Геллий недавно прочел его (Legi nuper… – Gell. II. 24. 2). В эти же дни по древнему обычаю римляне приглашали друг друга в гости и участвовали в процессиях и общих пирах.
Данным senatus consultum предписывалось римлянам назначенным словами (verbis conceptis) поклясться, что на каждое пиршество будет истрачено не более 120 ассов, не считая оплаты зелени, хлеба и вина, и что они не будут вообще в подобные дни вносить на праздничную трапезу более, чем фунт серебра. Этот сенатский консульт был продолжением линии постановлений, начатой решением 176 г. до н. э., не упомянутых в «Аттических ночах», о расходах на гладиаторские игры (SC de sumptibus ludorum gladiatorum). Подробно изложенное Геллием постановление сената 161 г. до н. э. послужило стимулом и основанием для издания ряда законов о бережливости в проведении праздников. Геллий перечисляет и точно характеризует эти законы. Действительно, по Lex Fannia 161 г. до н. э. ограничивались траты во время Римских плебейских игр и Сатурналий; по Lex Licinia 103 г. до н. э. – 200 ассами на свадьбу; по закону Суллы – в календы, иды, ноны и некоторые праздники – 300 сестерциями (Gell. II. 24. 7–10). Детализирование и регулирование затрат на праздничные и особые календарные дни было отражено еще в определении продуктов, а не только количества денег на стол по закону Эмилия 115 г. до н. э. (Gell. II. 25. 12). По Lex Antia 71 г. до н. э. ограничивался круг лиц, которым позволялось в такие дни ходить магистратам. К установленным ранее тратам на праздничные пиры вновь вернулся Август, подтвердив допустимость 200 сестерциев в одних случаях и 300 сестерциев – других, а на свадьбы – 1000 (Gell. II. 24. 14). Атей Капитон сообщил еще об эдикте (edictum) то ли Августа, то ли Тиберия, позволявшем подобные траты до 2000 сестерциев в год (Gell. II. 24. 15). Можно быть уверенным в том, что и суть законов, и содержание упомянутого эдикта, зафиксированные документами, переданы в «Аттических ночах» верно.
SC 161 г. до н. э., отмеченный Геллием (Gell. II. 24. 2), как и перечисленные законы, продолжали традицию римского полиса держать под контролем имущественное состояние civitas, гражданского коллектива, а тем самым, и входивших в него граждан. Как показали дальнейшие события, этот контроль, осуществлявшийся высшим органом республики в форме SC, в эпоху империи был заменен императорским указом, поскольку император персонифицировал собой civitas, res publica, populus Romanus.
Таким образом, правовая форма республиканского SC заменялась иной формой – edictum principis, который регулировал разнообразные публично-правовые и частноправовые явления.
Важнейшей главой, где упоминаются сенатские решения, следует назвать ту главу, в которой разбирается термин pedarii senatores (Gell. III. 18). Геллий пишет: «(1) Есть немало таких, кто думает, что pedarii senatores называются те, кто высказывает в сенате мнение (sententiam) не словами, а ногами, шагая в сторону тех. с чьим мнением они согласны[6]. (2) Так что же? когда SC выносился (senatus consultum fiebat) посредством расхождения сенаторов (в разные стороны), неужели не все сенаторы подавали (свое) мнение (sentenciam) ногами? (3) А также есть иной смысл этих слов, которое предлагает в «Записках» Гавий Басс, он таков. «(4) Ведь, говорит он, в древние времена сенаторов, достигших курульных магистратур, обычно привозили в курию в повозке, в которой находилось кресло, на котором они восседали и какое по этой причине называлось курульным; тé же сенаторы, кто не получил еще курульной должности, шли в курию пешком: вследствие этого сенаторы, не получившие высших почетных должностей, именовались pedarii» (Gell. III. 18. 1–4).
Геллий приводит и другие объяснения. Согласно сатире М. Варрона, педариями назывались также всадники, которых цензоры еще не зачислили в сенаторы, они еще не были членами сената, но поскольку они пользовались почетом народа, приходили в сенат и имели право высказывать свое мнение (sententiae jus habebant – Gell. III. 18. 5). Таким образом, здесь фигурирует не SC, а sententia участников заседаний. Ведь, поясняет далее Геллий, и исполняющие курульные магистратуры, если они не набраны цензорами в сенат, сенаторами еще не являлись и, поскольку только позднéе в число сенаторов вписывались, их мнения не запрашивали (non rogabantur sententias), но и они расходились в стороны тех, которые уже выскавали мнение (sententias… dixerant – Gell. III. 18. 6). Это, по словам Геллия, и «…обозначало то выражение (edictum), которое и теперь еще употребляют консулы, когда они созывают сенаторов в курию, сохраняя, унаследованный от предков обычай. Слова этого обращения таковы: “Сенаторы с теми, кому позволено высказывать мнение в сенате… (in senatu sententiam dicere)”» (Gell. III. 18. 7). В приведенной главе Геллия, как видно, неоднократно встречаются слова sententiam dicere и лишь один раз SC (Gell. III. 18. 2).
Надо сказать, что в научной литературе рассматривались варианты выражения сенатских определений, которые воспринимались в римском обществе как решения сената. Это – auctoritas patrum, sententia senatus, senatus consultum, senatus decretum, senatus decrevit. Т. Моммзен, изучая содержание этих терминов в системе римского права, считал auctoritas patrum изначально одобрением решений комиций патрицианским[7], а затем и патрицианско-плебейским сенатом[8]. Потом же он счел auctoritas patrum и senatus consultum уже поздней Республики по сути идентичными[9].
Современный романист В. Маннино[10] исследовал названные термины, исходя из иного, чем Т. Моммзен, принципа, т. е. последовательно исторически, в разные эпохи существования Рима. Он изучил значение слов patres, patres auctores, и auctoritas patrum в царскую эпоху и в начале Республики, в республиканское время до законов Публилия Филона (339 г. до н. э.) и Мэния (338 г. до н. э.), когда patres auctores стали идентифицироваться с senatores, а auctoritas patrum – с привентивным SC[11] и, отметив при этом изменение социального состава сената.
Исследование действия auctoritas patrum в электоральной и легислативной сферах позволило ему убедительно продемонстрировать влияние этого института на демократизацию римских комиций.
В. Маннино специально остановился на содержании и соотношении терминов senatus sententia и senatus consultum = senatus decrevit. Разница между ними, в его представлении, состояла в том, что senatus sententia может пониматься как мнение, высказанное одним сенатором или несколькими patres, т. е. оно относится к моменту формирования общего мнения сената, в то время как senatus consultum – к заключительной фазе дебатов и таким образом является уже общим мнением cената[12]. В «Аттических ночах», как следует из приведенных текстов, между senatus sententia и senatus consultum – заметная дистанция. Sententia используется Геллием только в значении мнения, высказанного в сенате и обязывающего характера не имеющего[13].
Рассмотрим теперь следующий пассаж из «Аттических ночей» (Gell. IV. 6).
Из древних записок (in veteribus memoriis) Геллий узнал о черезвычайном происшествии: в регии согласно сообщению великого понтифика задрожали хранившиеся в божнице копья Марса (Gell. IV. 6. 1). «По этому случаю, – говорит Геллий, – был в консульство М. Антония и А. Постумия (99 г. до н. э.) издан сенатусконсульт». Далее Геллий приводит его копию (exemplum): «Так как Гай Юлий, сын Луция, понтифик сообщил о дрожании копий Марса в регии, в связи с этим решили (censuerunt), чтобы консул М. Антоний позаботился о принесении великих жертв Юпитеру и Марсу и другим богам, которым представляется нужным приносить жертвы молоком. И они решили (также), что, как только он об этом позаботится, этого будет достаточно. А если нужно что-либо из сукциданских жертв, то пусть приносит жертву кровавую» (Gell. IV. 6. 2).
Отмечу прежде всего, что в цитированной главе присутствует документальный текст, где имеется выражение senatus consultum factum est, которому соответствует тут же сказанное censuerunt, что демонстрирует их синонимичность. Но кроме наблюдения над терминами следует обратить внимание на содержание сенатского постановления. Им назначались умилостивлительные жертвоприношения, которые поручались консулу в связи с непонятным, пугающим явлением, опасным для государства, в чем проявлялась забота о сохранении pax deorum. Мир с богами рассматривался римлянами как основа благополучия и всей общины в целом, и отдельных ее членов. Истоки этих представлений, как доказано исследователями, коренились в глубокой древности, причем сами идеи фиксировались со времен Нумы понтификами[14].
При этом доложил сенату великий понтифик, а сенат предписал совершить священнодействие одному из консулов. Все это показывает превалирование светской власти в Риме над сакральной[15], причем инструментом превосходства государства над жречеством оказался сенатусконсульт.
Чрезвычайно насыщенной интересным с точки зрения нашей темы является 7 глава XIV книги «Аттических ночей». В ней неоднократно упоминаются постановления сената. Источник сведений о них очень любопытен. Это – памятка, написанная М. Варроном по просьбе его приятеля Гн. Помпея (будущего Великого), выбранного впервые в консулы вместе с М. Лицинием Крассом. Отсюда вытекает датировка этой памятной записки, или «шпаргалки», которую сам Варрон назвал eijsagwgikovn, т. е. введение. Это 71 г. до н. э.
Она понадобилась Помпею, потому что, занятый войнами, он не знал ни как созвать сенат, ни как действовать в нем, ни как говорить (Gell. XIV. 7. 2).
Варрон, по словам Геллия, в письме к Оппиану, которое содержится в 4 книге «Вопросов в письмах», сообщил, что записка эта потеряна. Но поскольку то, что в ней было написано, исчезло, он многое, относящиеся к делу, приводит (…rursum ad eam rem ducentia – XIV. 7. 3).
Среди наставлений Варрона значится, согласно обычаям предков, возможность = право только для магистратов высокого ранга созывать сенат (senatus haberi). Он называет этих должностных лиц, а именно диктатора, консулов, преторов, плебейских трибунов, интеррексов и префектов города.
«И никто другой, кроме них, – говорит он, – не имеет права выносить решения сената» (facere senatus consultum – Gell. XIV. 7. 4). Полагаю, что это должно означать «формулировать» и «оглашать» принятое сенатское решение.
Далее Гелий сообщает, что «Варрон написал об интерцессиях и сказал, что право интерцессии, препятствующее постановлению сената (ne senatus consultum fieret) было только у тех магистратов, кто обладал той же или более высокой властью, чем предлагавшие сенатский консульт» (Gell. XIV. 7. 6).
И к тому же, замечает Геллий, Варрон «сделал дополнение относительно мест, в которых по праву может приниматься сенатское постановление (senatus consultum) и пояснил и подтвердил, что SC может быть законным не иначе, как принятый только в месте, установленном авгурами, которое именуется Templum. Вследствие этого и в курии Гостилия, и Помпея, и потом, Юлия, поскольку эти места были лишены святости (profana), были учреждены авгурами священные участки, чтобы в них могли, согласно нравам предков, законным образом приниматься постановления сената (senatus consultum)» (Gell. XIV. 7. 7).
Затем автор «Аттических ночей» пишет: «После этого он (т. е. Варрон) говорит, что до восхода и после захода солнца решение сената (senatus consultum) не имеет законной силы, и даже те, по вине которых выносился в такое время сенатский консульт, подвергались цензорами штрафу» (Gell. XIV. 7. 8).
Думается, что несоблюдение этих условий оставляло даже проголосованные решения сената в лучшем случае на уровне sententia senatus, т. е. лишь фиксирования высказанных мнений без каких то ни было юридических последствий.
Вместе с тем, сведения, исходящие от Варрона, можно расценивать как меру, предупреждающею нарушение pax deorum. Действительно, наставления римского эрудита Помпею об обязательности соблюдения условий места и времени для законности сенатских решений вполне укладываются в рамки религиозно-правовых представлений римлян о мире с богами.
Характеризуя деятельность сената, Геллий и здесь не обходит вопроса о том, как принимаются сенатом постановления. Об этом он, на основании Варрона, напомню, говорил, обясняя выражение pedarii senatores (Gell. III. 18. 1–2; 7). Но тут Геллий, повторяя данные Варрона, приводит сведения уточняющего характера: «Постановления сената делаются двумя способами (senatusque consultum fieri duobus movis): либо посредством расхождения, если по этому поводу достигнуто согласие, либо, если дело сомнительно, путем испрашивания мнения людей по отдельности (per singulorum sententitas exquisitas), притом в определенном порядке, начиная с консуляриев» (Gell. XIV. 7. 9).
Потом пытливый Геллий, который оперирует разными взглядами на предмет, снова возвращается к сказанному: «Но то, что он (т. е. Варрон) говорит, что постановление сената обычно выносится двумя способами, или спрашивая мнения (conquisitis sententiis) или путем расхождения, кажется, мало согласуется с тем, что оставил в «Смешанных записках» Атей Капитон. Ведь он утверждает, что Туберон говорит, что никакой сенатусконсульт не может быть принят без расхождения (discessione), потому что при всех SC, даже тех, которые создаются посредством доклада принцепса (relatio), расхождение необходимо, и это сам Капитон утверждал как истинное» (Gell. XIV. 7. 12).
Глава эта представляется весьма содержательной. Из нее следует ведущая роль высших, прежде всего республиканских, магистратов в окончательном формулировании SC и, таким образом, в объявлении его принятым. Это важно, так как высказывать мнения, как мы помним, могли и не ставшие еще сенаторами, но голосовать имели право только члены сената.
Наконец, сразу о нескольких постановлениях сената узнаем мы от Геллия в 11 главе XV книги «Аттических ночей». Они объединены там как бы тематически. Цитирую: «В консульство Г. Фанния Страбона и М. Валерия Мессалы (161 г. до н. э.) был издан SC, касающийся философов и латинских риторов: “Претор М. Помпоний доложил сенату. Поскольку было сделано сообщение о философах и риторах, по этому делу решили (censuerunt), чтобы претор М. Помпоний, исходя из своей добросовестности к пользе государства, обратил внимание и принял меры, какие ему кажутся нужными, чтобы их (т. е. риторов) в Риме не было”. Через несколько лет после этого SC цензоры Гн. Домиций Агенобарб и Л. Лициний Красс (91 г. до н. э.) издали эдикт (edixerunt) о принудительных мерах против латинских риторов» (Gell. XV. 11. 2). В том же параграфе Геллий приводит текст указа, откуда следует недовольство цензоров тем, что в Риме появились новые школы, где преподаются новые дисциплины. Обучают в них люди, называющие себя латинскими риторами. которые привлекают к себе юношество. Но эти новации расходятся с нравами и обычаями предков, которые установили, в какие школы детям ходить и чему их там учить. Поэтому цензоры объявили неугодными также и тех, кто такие школы содержит и тех, кто их посещает» (XV. 11. 2).
Завершает эту тему, лояльный к власти, Геллий замечанием о том, что не только в те, непросвещенные (nimis rudibus) и не знавшие лоска греческой образованности времена, т. е. в древности, изгоняли философов из Рима, «но даже в правление Домициана по SC они были изгнаны из Города, и им было запрещено жить в Италии. В то время и философ Эпиктет вследствие этого удалился из Рима в Никополь» (Gell. XV. 11. 4–5).
Интересно отметить, что данные о репрессиях республиканской эпохи, приведенные Геллием, полностью и, можно сказать, почти дословно совпадают с текстом Светония из его «Книги о грамматиках и риторах» (25). Таким образом, можно думать, что либо Геллий почерпнул сведения у Светония, которому ex officio были доступны материалы государственного архива, либо оба автора, пользовались одним, притом официальным, т. е. документальным источником. Правомерность второго предположения можно подтвердить тем, что Геллий, обычно называющий имена писателей, у которых он сообщения заимствовал, здесь о Светонии промолчал, хотя в другом месте (Gell. XV. 4. 4) на него сослался.
Подводя итог, следует сказать, что сообщения о постановлениях сената в «Аттических ночах» встречаются в семи главах шести книг. Кажется, что это немного. Однако труд Геллия чрезвычайно информативен. Дважды в нем приведен подлинный текст SC (Gell. IV. 6. 2; XV. 11. 1); дважды – пересказ SC, близкий к оригинальному тексту Gell. (Gell. I. 23. 18; II. 24. 2); трижды передано подробно содержание сенатских консультов без их цитирования и точного пересказывания (Gell. I. 12. 11; III. 18. 1; XIV. 7. 7–9). Все это придает сведениям Авла Геллия о решениях сената документированный, достоверный характер, что делает эти сообщения весьма ценными.
Вместе с тем, представления о римских SC в «Аттических ночах» основываются не только на текстах самих постановлений. Авл Геллий говорит о других законодательных актах в контексте с упомянутыми им решениями сената. Прежде всего, это законы (leges). В одном случае решение вопроса, регулировавшегося законом (Lex Papia 65 г. до н. э.), перешло в компетенцию сената (Gell. I. 12. 12); в другом – сенатское постановление (161 г. до н. э.) стимулировало издание целого ряда законов о бережливости (Gell. II. 24).
К числу подлинных документальных материалов, попутно приведенных Геллием, относится также понтификальная формула принятия девочки в весталки (Gell. I. 12. 14) и консульский эдикт, содержащий официальную формулу призывания сенаторов и прочих граждан на заседание (Gell. III. 18. 7).
Точность передачи Геллием содержания законодательных актов удостоверяется еще и его ссылками на авторитет знаменитых правоведов. Во-первых, это автор «Coniectanea», Атей Капитон (Gell. II. 24. 2), во-вторых – современник предыдущего, но столь же известный юрист Антистий Лабеон (Gell. I. 12. 1–8). Их сочинения являются важными первоисточниками труда Геллия, так как у них были фиксированы оригинальные тексты римских установлений, как на уровне законов или эдиктов, так и на уровне обычая, с большими подробностями. При этом ценность их свидетельств не падает даже от того, что они привлечены Геллием лишь попутно, непосредственно с SC не связанным образом.
Очень важные сведения, касающиеся SC, извлечены Геллием из произведений других эрудитов, прославившихся в качестве людей не только образованных юридически, но и в качестве историков и антикваров. Они представлены М. Порцием Катоном (Gell. I. 23. 13), М. Теренцием Варроном (Gell. XIV. 7. 4–12) и Кв. Элием Тубероном (Gell. XIV. 7. 13).
Сверх того, в «Аттических ночах» содержатся цитаты, являющиеся поэтическими откликами на lex Fannia и lex Licinia, принятых в развитие политики ограничения трат, выраженной соответствующим постановлением сената 161 г. до н. э. Это – злободневные стихи Луцилия (Gell. II. 24. 5; 10), Левия (Gell. II. 24. 8–9), а в другой связи – Лаберия (Gell. III. 18. 9).
Все это свидетельствует о надежности и разнообразии источниковой базы сообщений А. Геллия о постановлениях сената.
Проблематика, в рамках которой упомянуты в «Аттических ночах» сенатусконсульты, тоже весьма разнообразна. А. Геллий показывает ранговый состав сенаторов и указывает на статус лиц, допускавшихся на его заседания (Gell. III. 18); порядок созыва сенаторских собраний, дебаты в них, способы голосования и условия законности принятия senatus consulta (Gell. XIV. 7).
В «Аттических ночах» сенатские постановления названы определенными терминами – senatus consultum, иногда – (senatores) censuerunt. Фигурирующее в этом сочинении слово sententia употреблено в значении высказанного в сенате мнения, но никак не принятого решения (Gell. III. 18. 1; 2; 5; 6; 8).
Сенатские постановления воздействовали на различные сферы жизни Римского государства. Одно из них упраздняло некий вид собрания народа, точнее специализированную сходку (contio) для выбора весталок (Gell. I. 12. 11–12); другое ставило под контроль civitas определенные траты граждан (Gell. II. 24), чем осуществлялся надзор над материальными ресурсами граждан как членов государственной общины.
Сенатские консульты влияли и на сакральную жизнь civitas, что видно из вторжения сената в сферу деятельности жрецов, прежде всего, понтификов (Gell. I. 12; IV. 6), а также явствует из докладов великого понтифика сенату и поручений этому жрецу со стороны сената.
Касались сенатские консульты и других аспектов культурной жизни Рима, что вытекает из названных требований в отношении бережливости граждан в праздничные дни общественного и частного характера и особенно из запрета на педагогическую деятельность философов и риторов и в республиканское и, конечно, в императорское время (Gell. XV. 11).
Сквозь призму сенатских постановлений просматривается определяющее значение сенатской, т. е. светской власти в рамках римской государственности и гражданской общины. Сенатусконсульты, отмеченные в «Аттических ночах», все более обретали характер законов, регулировавших как отношения внутри гражданского коллектива, так и его отношения с богами с целью поддержания pax deorum. Выработанная в условиях республики юридическая норма, SC продолжала использоваться и в эпоху Принципата, превращаясь в источник имперского права.
Таким образом, SC в «Аттических ночах» выглядят как действенный инструмент воздействия римского права на социально-политический комплекс Древнего Рима.
(riassunto)
I senatusconsulti
seguivano la vita di Roma nel corso di 700 anni. I loro testi si rimanevano, in
generale, nelle iscrizioni. Inoltre, i senatusconsulti e le menzioni di loro
sono riflessi nei monumenti del diritto romano e della tradizione antica. Erano
l’oggetto di attenzione da parte di molti storici in materia del diritto romano
del Tempo Nuovo, a partire da Th. Mommsen. Studiavano accuratamente la
terminologia, la correlazione dei termini
auctoritas patrum, senatusconsultum, senatus decretum, sententia senatus etc.
Mommsen riconoscieva l’identitа di questi termini per il periodo dalla fine della
Republica all’inizi del Principato. V. Mannino, partendo dal principio di
storicitа,
presentт
una precisione nella comprensione della terminologia indicata, in particolare,
individuт
la senatus sententia in qualitа dell’opinione (= mentio) espressa nel senato in processo
di discussione.
Facendo attenzione ad
alta erudizione di Aulo Gellio, bisogna esaminare i dati sui senatusconsulti i
quali s’ incontrano nelle Notti Attiche nelle sette capitoli dei sei libri. Due
volti Gellio dа narrazione sui senatusconsulti vicina al originale, tre volte й trasmesso
dettagliatamente il contenuto del senatus
consultum senza riportazione ed esposizione precise. Questo attesta il
carattere documentale dell’informazione riportata da Gellio.
L’idea dei
senatusconsulti romani nelle Notti Attiche si basano non solo nei loro testi;
Gellio diceva dell’altri materiali documentali legati con menzionate discussioni
senatoriali.
Soprattutto, queste sono
le leggi (leges). In un caso й la decisione della
questione quale si regolava per legge (lex
Papia, nel 65 a. C.), й sostituto ad accordo tra padre della ragazza
ingenua e il pontefice massimo. In altro caso la risoluzione del senato (il 161
a. C.) stimulava la promulgazione di certe leggi.
In numero dei materiali
documentali attendibili portati per inciso da Gellio, entrano la formula
pontificale dell’ammissione nel ordine di vestali, anche l’editto consolare
contenuto la formula ufficiale della vocazione alla seduta del senato.
Tra i libri dei giuristi
romani antici che fissavano le leggi, editti e costumi, Aulo Gellio usava anche
i testi di Antistio Labeone (i dati sulle vestali). Nelle Notti Attiche ci sono
note ai versi di Lucilio e Levio che si presentavano il eco poetico alle lex Fannia e lex Licinia (sumptuaria)
introdotte in relazione al senatusconsulto del 161 a. C.
Gellio rifiere il
discorso di Marco Catone sul senatusconsulto che si trattava d’un ragazzo Papirio,
anche i dati del manuale varroniano per il console-novellino Pompeo. In questo
libello ci sono importante direttive sull’osservanza delle regole che
permittevano d’intercedere le proposte di senatusconsulti avanzati, e al
contrario, della regolazione d’adozione legale di senatusconsulti.
Gellio si rifieva al
conoscitore di storia e diritto Elio Tuberone. Tutti i questi dati attestano la
varietа e
la sicuritа delle fonti gelliane sui senatusconsulti.
La problematica
nell’ambito di quale sono menzionate le decisioni del senato anche piщ variabile. Gellio
dimostra la composizione di rango del senato e riguarda il stato delle persone
ammesse alla seduta nella Curia, nonchй il ordine di vocazione delle riunioni senatorie,
i modi di votazione e le condizioni della legalitа dell’adozione di senatusconsulti.
Nelle Notti Attiche le
risoluzioni del senato contengono i termini speciali: il senatusconsultum, raramente – (senatores) censuerunt. La
sententia й presente solo nel significato dell’opinione
espressa nel senato, e non come la decisione senatoria ufficiale. Le
risoluzioni del senato regolavano i molti aspetti della vita romana. Vediamo
che uno
di quale aboliva infatti la contio di popolo radunato per elezione
(di modo di sorteggio) della vestale delle 20 ragazze prima eletti dal
pontefice massimo; inoltre, questo senatusconsulto semplificт la procedura della
trasmissione della figlia da padre nobile al sacerdote. L’altro senatusconsulto
poneva sotto il controllo della civitas
le spese speciali di cittadini, cioи ebbe luogo la sorveglianza sulle ricorse
materiale dei cittadini come i membri della comunitа.
I senatusconsulti
influenzavano alla vita sacrale della civitas.
Il senato invadeva nella competenza dei pontefici come й edivente dai rapporti del pontefice massimo al
senato e dei incarichi che il senato dava a questo sacerdote.
Le risoluzioni del senato
riguarda la vita culturale della civitas.
Questo й
evidente dal senatusconsulto sulla parsimonia nelle feste pubblice e,
specialmente, dal senatusconsulto sulla proibizione dell’attivitа educativa di filosofi
e retori latini nel tempo repubblicano e imperiale.
Le Notti Attiche
permettono dire del significato determinante dei poteri secolari nell’ambito
del ordimamento Statale e della comunitа civile.
I senatusconsulti
riportati da Gellio acquistavano progressivamente il carattere di leggi, le
quali regolavano come le relazioni dentro la comunitа, tanto le relazioni di esse coi Dei per mantenere
la pax deorum.
La norma giuridica di
senatusconsulto elabolata nelle condizioni della Repubblica continuava a usarsi
nell’epoca del Principato, trasformandosi in una delle fonti del diritto
romano. Inoltre, Aulo Gellio ci mostra che i senatusconsulti erano lo strumento
efficiente del diritto romano, il quale regolava la vita politica-sociale di
Roma antica.
* Маяк Ия
Леонидовна –
доктор
исторических
наук,
профессор
кафедры
истории
древнего мира
истфака МГУ
им.
М. В. Ломоносова,
известнейший
специалист в
области
истории древнейшего
Римского
государства.
[1] Далее SC.
[2] Guarino A. Storia
del Diritto romano. Napoli, 1990.
[3] Fontes juris romani antiqui/ Еd. G. Bruns. Tubingae, 1909.
[4] Riccobono. Fontes
juris romani antejustiniani P. I. Florentiae, 1968.
[5] Jus antiquum.
Древнее
право. 2000.
№ 2 (7); 2001. № 1 (8).
[6] Аналогично – Fest. P. 232. pedarium
senatorum…
[7] Mommsen
Th. St. R. I. S. 209; III. S. 155.
[8] Ibid. III. S. 367.
[9] Ibid. III. S. 905, 1033.
[10] Mannino
V. Auctoritas patrum. Milano, 1979.
[11] Mannino V. Ibid. P.
135.
[12] Ibidem. P. 141.
[13]
Примерно
такого же
мнения о
сенатских sententia
придерживается
А. Гуарино. (Guarino A. Storia del Diritto romano.
Napoli, 1990. P. 209).
[14] Sini F. Sua
cuique civitati religio. Religione e diritto publlico in Roma antica. Torino, 2001. P. 167–169; 177; Сини
Ф. Люди и
боги в
римской
религиозно-юридической
системе: pax deorum, время
богов и
жертвоприношения
// Jus antiqum.
Древнее
право. 2001. № 1 (8). С.
8–18.
[15]
О постепенном
вытеснении
сакрального
права
светским,
гражданским
в связи с
развитием
римской
государственности,
об
изначально
светском
характере
коллегии
фециалов, о
второстепенной
роли жрецов
священнодействий
сравнительно
с сенатом,
т. е. о
постоянном
усилении
государственной
власти по сравнению
с сакральной.
См.:
Жреческие
коллегии в
раннем Риме.
К вопросу о
становлении
римского сакрального
и публичного
права. М. 2001. С. 6; 272–273;
285–286; Сморчков А. М.
Коллегия
понтификов и
гражданская
община //
Религия и
община в
древнем Риме
/ Под. ред. Л. Л. Кофанова
и
Н. А. Чаплыгиной.
М., 1994. С. 45–68.