[ISSN 1825-0300]

Ius-Antiquum-Древнее-право-20-2007

Л.Л.КОФАНОВ*

Вторая КНИГА «ПРАВИЛ» МОДЕСТИНА (D.44.7.52) И ИСТОЧНИКИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ПО ГОСУДАРСТВЕННЫМ КОНТРАКТАМ В РИМСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ

Описывая римскую систему источников обязательств, современные юристы традиционно опираются на два основных их определения: из Институций Гая[1] и Институций Юстиниана[2]. В первом определении основным признается деление этих источников на обязательства из контракта и обязательства из деликта, причем первые возникают либо из передачи вещи (re), либо посредством простого согласия сторон (consensu), либо посредством торжественного словесного обещания (verbis), либо по заключении письменного договора (litteris). Определение Юстиниана добавляет к этому списку обязательства из квази контракта и квази деликта. Обычно отмечают, что юстинианово дополнение вполне согласуется с еще одним определением Гая[3], где он добавляет к обязательствам из контракта и деликта еще и обязательства «из какого-либо особого права по различного рода основаниям».

Эта внешне стройная и понятная система источников или оснований обязательств благодаря деятельности средневековых глоссаторов и просветителей, а также пандектистов Нового времени приобрела непререкаемый, догматический характер и в таком виде вошла в систему современного европейского частного права. Однако, так ли она безупречна и в какой мере отражает всю гамму договорных отношений древнего Рима? При ближайшем ее рассмотрении выясняется, что целый ряд договоров оказывается вне этой системы. Действительно, еще средневековые глоссаторы и постглоссаторы обратили внимание на обязательства, которые возникали «из закона» (ex lege) и «из права магистратов» (ex iure honorario). Чтобы не ломать стройную систему Гая и Юстиниана, они ввели так называемые «одетые соглашения» (pacta vestita), то есть те соглашения, которые приобретали юридическую силу только благодаря какому-то конкретному императорскому закону или преторскому эдикту. Современные юристы восприняли систему глоссаторов как некую догму и обычно понимают pacta vestita как некую незначительную и маловажную добавку к основным четырем видам обязательств из контракта.

В связи с этим хотелось бы процитировать довольно известный, но часто игнорируемый современными юристами фрагмент из «Правил» Модестина:

«Мы обязываемся либо вещью, либо словами, либо и тем и другим вместе, либо по согласию, либо на основании закона, либо на основании преторского права, либо по необходимости, либо из-за провинности… § 5. По закону мы обязываемся, когда, повинуясь законам, делаем что-либо согласно предписанию закона либо вопреки ему. § 6. По преторскому праву мы обязываемся соответственно тому, что в Вечном эдикте или магистратом предписывается или запрещается делать»[4].

В этом списке оснований обязательств отсутствует привычное «письменное обязательство» (obligatio litteris)[5], зато добавлены обязательства ex lege и ex iure honorario. Когда юристы комментируют этот текст, они за редким исключением[6] весьма критично относятся к «любопытнейшей мешанине»[7] Модестина. Считается, что из области «частной автономии» он неожиданно переходит к перспективе из «области правопорядка»[8] Действительно, еще Куяций считал, что Модестин говорил в этом отрывке об обязательствах ex lege и ex iure honorario, «принимая во внимание другое разделение обязательств: на цивильные и преторские»[9]. Поскольку сам Модестин жил значительно раньше Юстиниана, отсюда делается следующий шаг: данный фрагмент Модестина объявляется юстиниановской интерполяцией[10]. Говоря о весьма интересных попытках Модестина преодолеть узость схемы Гая, Г.Пульезе вместе с тем отмечает алогичность и несерьезность его кратких комментариев к обязательствам из закона или из ius honorarium, «так как все обязательства основываются на предписании специального или общего права и все таки все они рождаются вследствии конкретного факта, акта или обстоятельства, предусмотренного этим предписанием»[11]. Это замечание совершенно верно, если понимать фрагмент Модестина в русле Юстиниана, делящего все обязательства на цивильные и преторские (Inst. III. 13. 1) и определяющего все обязательства как iuris vinculum (Inst. III. 13 pr.). С замечанием Пульезе можно согласиться и в отношении разработанных глоссаторами pacta legitima и pacta pretoria, так как данные виды договоров были лишь введены в действие и только в силу отсутствия специальных исков защищались непосредственно конкретными законами или преторскими эдиктами. Таким образом, если определение Модестина имело ввиду именно общее предписание закона или преторского права, если оно единично и мы не можем себе даже представить какое-либо конкретное обязательство, возникающее из закона или из права магистратов, то действительно obligari lege aut iure honorario Модестина следует понимать как некий курьез и не более того.

Прежде всего посмотрим, есть ли в римских юридических источниках иные помимо рассмотренного фрагмента Модестина упоминания obligatio ex lege или ex iure? Как это ни странно, оно есть у Гая, в том самом отрывке из Res cottidianae (D.44.7.1 pr.). Современные юристы третьим после ex contractu и ex maleficio основанием называют ex variis causarum figuris, однако у Гая в этом же фрагменте есть и еще одно выражение: proprio quodam iure, которое можно перевести как «из какого-либо особого права»[12]. Эти слова Гая вполне соотносимы c obligari lege aut iure honorario Модестина. Еще одним не менее известным римским юристом, констатирующим существование obligatio ex lege, является Павел, который в том же 7-м титуле 44-й книги Дигест говорит: «всякий раз как закон вводит обязательство…»[13], а во 2-м титуле 13 книги Дигест поясняет: «Если новым законом введено обязательство и в этом же законе не предусмотрено, какого рода иском мы судимся в суде (по этому поводу), то следует предъявлять иск на основании (этого) закона»[14]. Еще более интересное объяснение обязательств ex lege дает Ульпиан; говоря о сделках в самом широком плане, он выделяет две основных разновидности договоров: те, что «совершаются в силу или публичных оснований, или частных»[15]. Последние в свою очередь подразделяются на «законные» и «из права народов». Далее Павел подчеркивает[16], что законная сделка – это та, которая утверждается каким-либо законом и иск из такого соглашения рождается только тогда, когда он поддерживается законом или сенатусконсультом. Эти тексты Павла и Ульпиана хорошо известны, именно они послужили основой при создании глоссаторами системы pacta legitima и pacta pretoria. Однако, на мой взгляд упомянутое выше замечание Пульезе не вполне правомерно в отношении последних двух выше упомянутых фрагментов: Ульпиана и Павла. Ведь если мы рассмотрим юридический характер конкретной conventio publica, то поймем, что Павел и Ульпиан ведут речь о тех случаях, когда закон или сенатусконсульт и являются тем конкретным фактом или актом, который создает то или иное обязательство (facit obligationem). Ульпиан приводит весьма характерный пример такого обязательства из закона, когда упоминает об отдельном случае публичного соглашения – заключение мирного договора между воюющими полководцами[17]. Действительно, еще в эпоху римской республики соглашение о мире, заключенное полководцами, только тогда приобретало юридическую силу договора, когда утверждалось постановлением сената или принятым на народном собрании законом. Широко известно позорное мирное соглашение, заключенное римскими полководцами в 421 г. до н.э. после поражения римского войска в Кавдинском ущелье. Сенат и народ не утвердили этого соглашения и оно так и не стало мирным договором.

Однако, на это можно возразить, что данный пример взят из области публичного права и не имеет никакого отношения к системе источников обязательств частного римского права. Но кто из древних когда-либо утверждал, что общие определения римских юристов, которые мы находим в Институциях Гая и Дигестах Юстиниана, относятся только к частному, а не вообще ко всему римскому праву? Наоборот, обычно римские юристы всякое разделение начинают с соотношения между publica и privata[18]. Если же в определении такого разделения на publica и privata нет, то оно просто является универсальным. Но к обязательствам публичного права вернемся несколько позже. Сейчас необходимо на конкретных примерах посмотреть, а были ли в римском частном праве обязательства, возникающие непосредственно ex iure honorario, то есть в силу решения in iure того или иного магистрата, или ex lege, то есть приказа римского народа, решения сената или указа императора?

Прежде всего, стоит вспомнить договор о продаже (отчуждении) частного имущества посредством in iure cessio, описанный в Институциях Гая[19]. В этом договоре купли-продажи простой consensus не создавал защищаемое иском обязательство, оно утверждалось, вводилось лишь решением магистрата, в данном случае претора или наместника провинции. Также из Гая[20] известна такая разновидность договора товарищества как societas ercto non cito, которая совершалась apud praetorem, то есть по решению претора. Любопытно, что Гай противопоставляет ее той societas, которая совершается простым согласием (nudo consensu), то есть речь идет не о консенсуальном договоре, а именно о договоре ex iure honorario.

Такая разновидность договора товарищества имела место не только в частном, но и в публичном праве, где основанием возникновения обязательства являлись законы или сенатусконсульты. Речь идет о публичных товариществах публиканов. Действительно, римские юристы даже классического времени не считали societas сообщества откупщиков частным товариществом. Так, Помпоний в комментариях к Сабину пишет, что Сабин, отмечая незыблемость правила прекращения товарищества в силу смерти одного из его членов, «говорит это относительно частных товариществ. Товарищество же (откупщиков) для сбора вектигальных податей сохраняется и после смерти кого-либо из участников»[21]. Тем самым Помпоний противопоставляет товарищества публиканов частным товариществам и относит их к публичным сообществам. Такие товарищества со времени Августа утверждались сенатусконсультами и императорскими конституциями[22], а в эпоху республики вместо императорских конституций были законы, то есть, решения народных собраний. Такие societas создавались «по образцу государства»[23] и именно по приказу сената и народа. Так, товарищество откупщиков государственных продовольственных закупок было создано еще в 495 г. до н.э. по решению народного собрания[24].

Не меньший интерес для нашей темы представляют заключаемые публиканами государственные откупа, которые в эпоху Империи назывались «договорами фиска» (contracta fiscalia)[25] и являлись обязательствами в пользу фиска[26]. В республиканскую эпоху и в период раннего принципата это были обязательства в пользу эрария[27] или в пользу римского народа[28]. Главы откупных товариществ при покупке и аренде чего-либо у римского народа давали обещание и в качестве гарантий предоставляли имущество всех членов товарищества[29].

Итак, манцепс, заключал обязательство по государственным откупам с помощью публичной сделки в присутствии магистрата (a magistratu) и его власть над вещью устанавливалась путем "наложения руки" (manu sublata). Особенно важно подчеркнуть, что эта сделка совершалась не между частными лицами, а с государством, причем формально манцепс заключал это обязательство с римским народом (populo se obligasset), поэтому единственно возможной формой заключения обязательства манцепса следует считать акт виндикации (in iure cessio) публичных «продаж под копьем».

Центральный акт заключения договора проходил в форме торжественной nuncupatio, равнозначной стипуляции, то есть вопросу магистрата о предоставляемом обеспечении государственного контракта и утвердительному ответу откупщика (Paul. exc. Festi. P. 249 L.). Хотя контракт и заключался в устной форме торжественной nuncupatio, однако он, по крайней мере в эпоху поздней республики, обязательно записывался в таблицах, выставлявшихся на Форуме, а затем хранившихся в государственных архивах, вполне доступных для ознакомления[30]. Народ в эпоху республики настолько привык к общедоступности деловой информации по государственным контрактам, что с успехом требовал этого даже позднее, уже во времена императора Калигулы[31]. Магистрат присуждал (addicit)[32] тот или иной контракт давшему наибольшую цену покупателю. Это «присуждение» (addictio) придавало самой процедуре заключения контракта форму судебного процесса in iure. По завершении торгов народное собрание своим приказом (iussu populi) утверждало заключенные контракты и ни один причастный к откупам магистрат не мог своей волей менять их, не получив соответствующего приказа народа или одобрения сената[33].

Поскольку venditiones sub hasta в республиканское время заключались главным образом под руководством цензоров, то и сами эти контракты часто назывались leges censoriae. Важно отметить, что этот термин переводят в зависимости от контекста и как «цензорские законы», и как «цензорские контракты»[34], так как цензоры, с одной стороны, по приказу народа и по воле сената разрабатывали и общие нормы по государственным контрактам, которые после одобрения сената и принятия на народном собрании становились законами, с другой стороны, в соответствии с этими нормами заключали от имени и с одобрения сената и народа конкретные контракты с откупщиками и подрядчиками, которые также назывались leges[35]. Кроме того, всякая lex, даже конкретный государственный контракт, будучи утвержден сенатом и народом, приобретала силу закона, так как хотя одной стороной такого контракта была группа частных лиц (societas publicanorum), то другой стороной являлся весь римский народ, а предметом договора всегда являлась общенародная собственность[36]. Соответственно, этот вид контрактов порождал особый вид обязательства – из закона или из права магистрата. Как подчеркивает Модестин (D.44.7.52 5), в таких обязательствах мы «повинуемся закону» и действуем «по его предписанию». Такое обязательство для публиканов несомненно носило императивный характер. В связи с этим следует вспомнить, что такая разновидность римского закона, как rogatio[37], имела характер не общего предписания, но совершалась в отношении одного или нескольких лиц, одной или нескольких вещей. Кроме того, закон, даже являясь «общим предписанием»[38], понимался римлянами как общая sponsio, то есть как общий договор римского народа. Соответственно, рогация в отношении отдельного государственного контракта имела место sponsio римского народа и отдельного лица или группы лиц. Не случайно, поэтому, подобно тому как obligatio трактовалась понятием iuris vinculum, закон понимался как civilis societatis vinculum [39].

Конечно, в современном обществе трудно даже представить себе заключение государственных контрактов посредством решений народных собраний, референдумов. Тем не менее, и сегодня мы довольно часто вынуждены обращаться к государственным чиновникам за регистрацией особо важных контрактов, например, о продаже недвижимости, и ни у кого не вызывает удивления, почему мы не делаем этого посредством простого консенсуального договора. Что же касается государственных контрактов, то они вообще немыслимы без решения государственной власти, и никаким простым согласием не могут быть заключены. В современной России основой государственных контрактов является ежегодно разрабатываемый правительством и принимаемый Думой закон о государственном бюджете. В то же время следует отметить, что не смотря на совершенно иную природу, в ГК РФ государственные контракты помещены в главу Купля-продажа (гл. 37, § 5, стт. 525-534 ГК РФ) и в главу Подряд (гл. 30, § 4, стт. 763-768), причем подчиняются общим правилам о договорах купли-продажи и подряда, то есть, консенсуальных договоров. Среди источников обязательств в ГК РФ нет закона, хотя его можно предположить среди «иных оснований, указанных в неастоящем Кодексе»[40]. Примерно та же картина в большинстве других европейских гражданских кодексов[41] Исключение составляют Кодекс Наполеона 1804 г.[42], гражданские кодексы Австрийской империи 1811 г.[43] и Италии 1865 г.[44] В том, что большинство европейских кодексов, несмотря на огромное влияние в XIX-XX вв. Кодекса Наполеона, исключили прямое указание закона как одного из источников обязательства несомненна заслуга современных романистов. Возникает вопрос, учитывая истинное положение в римском праве, не пора ли романистам исправить свою собственную ошибку?

L.L.KOFANOV

Il SECONDO LIBRO DELLE “REGULAE” DI MODESTINO (D.44.7.52) E LE FONTI DELLE OBBLIGAZIONI SUI CONTRATTI STATALI DELLA REPUBBLICA ROMANA

RIASSUNTO

L’a. si sofferma sulla circostanza che alle fonti tradizionali delle obbligazioni Modestino aggiunge quelle «ex lege» e «ex iure honorario» che non entrano nel sistema delle fonti delle obbligazioni del diritto romano privato. Nella storiografia moderna questo brano di Modestino è spiegato come un caso curioso, una sorta di mescolanza tra la materia delle obbligazioni e quella della prescrizione del diritto, e si conclude normalmente dichiarando il brano stesso come un’interpolazione giustinianea. Le fonti, tuttavia, permettono di non essere d’accordo con tale impostazione. Ulpiano menziona delle convenzioni ex publica causa (D.2.14.6); Paolo parla dei casi, quando lex obligationem introducit (D.44.7.41; D.13.2.1), sottolineando che le convenzioni legittime ricevevano tutela ogni volta che lege vel senatus consulto adiuvatur (D.2.14.6). E' altrettanto ben noto che i contratti di vendita fatti per mezzo di in iure cessio si perfezionavano non con il consensus delle parti, ma con la decisione del pretore. Anche il contratto di societas ercto non cito si concludeva con la decisione del pretore (Gai. Inst. fr. Aeg. III. 154).

Nello stesso tempo, l’analisi dei contratti statali d’appalto, le così dette venditiones sub hasta, permette di concludere che nell’epoca repubblicana queste entravano in vigore solo dopo la conferma del senato o del popolo romano e perciò, non a caso, si chiamavano leges. Da questo si arriva a concludere che le fonti delle obbligazioni ex lege e ex iure honorario prima di tutto toccavano i contratti del diritto pubblico e non privato. Questo dato contrasta con quello che oggi è il modello delle fonti delle obbligazioni riconosciute da tali fonti.

---

* Кофанов Леонид Львович - канд. историч. наук, докт. юридич. наук, зав. Центром истории римского права и европейских правовых систем Института всеобщей истории РАН, председатель фонда «Центр изучения римского права». Статья сделана на основе доклада, прочитанного на IV научном международном постоянно действующем семинаре «Римское право и современность» по теме «Источники обязательств в римском и современном частном и публичном праве» в Софии, 25-30 октября 2007 г. Данное исследование выполнено в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Власть и общество в истории».

[1] Gai. Inst. III. 88-89.

[2] Iust. Inst. III. 13. 2.

[3] Gai. D.44.7.1 pr.: Obligationes aut ex contractu nascuntur aut ex maleficio aut proprio quodam iure ex variis causarum figuris.

[4] D.44.7.52 (Modest.): Obligamur aut re aut verbis aut simul utroque aut consensu aut lege aut iure honorario aut necessitate aut ex peccato... 5. Lege obligamur, cum obtemperantes legibus aliquid secundum praeceptum legis aut contra facimus. 6. Iure honorario obligamur ex his, quae edicto perpetuo vel magistratu fieri praecipiuntur vel fieri prohibentur.

[5] Кстати сказать, оно отсутствует и во втором определении Гая (D.44.7.1.1: Obligationes ex contractu aut re contrahuntur aut verbis aut consensu), так как, по его мнению, «сами записи не создавали обязательства, а лишь свидетельствовали о том, что обязательство заключено» (Gai. Inst. III. 131: recte dicemus arcaria nomina nullam facere obligationem, sed obligationis factae testimonium praebere).

[6] См., например: Mayer-Maly Th. Das Gesetz als Entsehungsgrund von Obligationen // Revue Internationale des Droits de l'Antiquité, vol. 12. 1965. P. 437-451.

[7] Arangio-Ruiz V. D.44.7.25 § 1 // Mélanges G.Gornil. I. Paris, 1926. P. 84: “curiosissimo intruglio”.

[8] Cascione C. Consensus. Problemi di origine, tutela processuale, prospettive sistematiche. Napoli, 2003. P. 445.

[9] Cujacius. Opera. Prati, 1838. P. 1431: Respiciens ad aliam divisionem obligationum in civiles et honorarias.

[10] Index interpolationum. III. P. 368 s. См. также: Biondi B. Istituzioni di diritto romano. 3 ed. 1965. P. 348. n. 98. См. также: Гарсия Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты / Перевод с испанского. Отв. редактор Л.Л.Кофанов. М., 2005. С. 424 (= García Garrido M.J. Derecho privado romano: casos, acciones, instituciones. 10a ed. Madrid, 1997. P. 384).

[11] Pugliese G., Sitzia F., Vacca L. Istituzioni di Diritto Romano. 3-a ed. Torino, 1991. P. 532 s.

[12] См. комментарий к этому выражению: Gallo F. Per la ricostruzione e l' utilizzazione della dottrina di Gaio sulle obligationes ex variis causarum figuris // Bullettino dell'Istituto di Diritto Romano Vittorio Scialoja. Vol. 76. 1973. P. 199.

[13] Paul. D.44.7.41: Quotiens lex obligationem introducit... (Всякий раз как закон вводит обязательство…)

[14] Paul. D.13.2.1: Si obligatio lege nova introducta sit nec cautum eadem lege, quo genere actionis experiamur, ex lege agendum est.

[15] Ulp. D.2.14.5: Conventionum autem tres sunt species. Aut enim ex publica causa fiunt aut ex privata: privata aut legitima aut iuris gentium (Имеется три разновидности соглашений: они совершаются в силу или публичных оснований, или частных; частные соглашения суть либо законные, либо основанные на праве народов.).

[16] Paul. D.2.14.6: Legitima conventio est quae lege aliqua confirmatur. Et ideo interdum ex pacto actio nascitur vel tollitur, quotiens lege vel senatus consulto adiuvatur.

[17] Ulp. D.2.14.5: Publica conventio est, quae fit per pacem, quotiens inter se duces belli quaedam paciscuntur. (Публичное соглашение - это то, которое совершается для установления мира всякий раз, когда вожди во время войны заключают между собой какие-либо соглашения).

[18] Например, деление на ius publicum и ius privatum, res publica и res privata, conventio publica и conventio privata, iudicia publica и iudicia privata, delicta publica и delicta privata и т.д.

[19] Gai. Inst. II. 24: 24. In iure cessio autem hoc modo fit: apud magistratum populi Romani, ueluti praetorem, uel apud praesidem prouinciae is cui res in iure ceditur, rem tenens ita dicit: HVNC EGO HOMINEM EX IVRE QVIRITIVM MEVM ESSE AIO; deinde postquam hic uindicauerit, praetor interrogat eum qui cedit, an contra uindicet; quo negante aut tacente tunc ei qui uindicauerit, eam rem addicit; idque legis actio uocatur. hoc fieri potest etiam in prouinciis apud praesides earum. Cfr. Ulp. XIX.9-10.

[20] Gai. Inst. fr. Aeg. III. 154: societas, de qua loquimur, id e(st) q(uae) nudo (con)sensu (con)trahitur, iuris gentium e(st)... E(st) a(u)t(em) aliud genus societatis proprium ciuium Romanor[um]. …erat legitima simul et naturalis soci[e]t[a]s, quae appell[abatur] [ercto non cito… Alii q(uo)q(ue), qui uolebant eandem habere societatem, poterant id (con)sequi ap(ud) praetorem certa legis actione.

[21] D.17.2.59 pr.: haec ita in priuatis societatibus ait: in societate uectigalium nihilo minus manet societas et post mortem alicuius…

[22] Gai. D.3.4.1 pr.: Neque societas neque collegium neque huiusmodi corpus passim omnibus habere conceditur: nam et legibus et senatus consultis et principalibus constitutionibus ea res coercetur… ut ecce uectigalium publicorum sociis permissum est corpus habere… (Право учреждать товарищества, коллегии, союзы не предоставляется всем без разбора, ибо и законами, и сенатусконсультами, и конституциями принцепсов это дело ограничивается… Например, разрешено образовывать союз входящим в товарищество для сбора государственных налогов…).

[23] Gai. D.3.4.1.1: Quibus autem permissum est corpus habere collegii societatis siue cuiusque alterius eorum nomine, proprium est ad exemplum rei publicae habere res communes, arcam communem et actorem siue syndicum, per quem tamquam in re publica, quod communiter agi fierique oporteat, agatur fiat. (Те, которым разрешено образовать союз под именем коллегии, товарищества или под другим именем того же рода, приобретают свойство иметь по образцу государства общие вещи, общую казну и представителя или синдика, посредством которых, как и в государстве, делается и совершается то, что должно делаться и совершаться сообща).

[24] Liv. II. 27. 5-6: senatus a se rem ad populum reiecit: utri eorum dedicatio iussu populi data esset, eum praeesse annonae, mercatorum collegium instituere… populus dedicationem aedis dat M. Laetorio… (Сенат передал решение этого дела народу: тот из них, кому повелено будет народом освятить храм, станет ведать хлебным снабжением, учредит торговую коллегию…, а народ представил освящение храма Марку Леторию…). Подробнее о раннереспубликанских societas см. Кофанов Л.Л. Lex и ius… С. 364-378.

[25] Paul. Sent. V. 12. 11: Quicumque a fisco convenitur, non ex indice et exemplo alicuius scripturae, sed ex authentico conveniendus est, et ita, si contractus fides possit ostendit; Ulp. fr. 5. 13a. Latini Caesaris liberti … ex contractus causa fisco acquirere ea propter non possunt nisi poenam, quam alieno priuato contractu initointer se fisco stipulantur; Callistr. D.49.14.3.8: Multa principalia sunt rescripta, quibus cavetur non aliter fiscum debitorum suorum debitores convenire, nisi principales debitores defecerint, vel ex ratione fisci nomina facta liquido probentur, vel ex contractu fiscali debitores conveniantur.

[26] Sen. Benef. IV. 39. 3: sponsum descendam …, sed non … si fisco obligabis. Pomp. D.50. 17. 205: Et ideo quod fisco obligamus, et vindicare interdum et alienare et servitutem in praedio imponere possumus.

[27] Suet. Claud. 9. 2: cum obligatam aerario fidem liberare non posset.

[28] Lex agr. (CIL. I. 585) 47: ne quis, quod praes factus est, populo obligatus esto; Paul. exc. P. 249 L.: Praes est is, qui populo se obligat, interroganturque a magistratu, si praes sit. Ille respondet: praes. (Прэзом является тот, кто обязывается в пользу народа и спрошенный магистратом, ручается ли он, отвечает: Да, ручаюсь).

[29] Подробнее о манцепсах см.: Кофанов Л.Л. Государственные контракты в римском республиканском публичном праве // Ius Antiquum - Древнее Право. 18. 2006. С. 49-51.

[30] Так, Цицерон располагал всеми текстами государственных контрактов, заключенных пропретором Сицилии Верресом. См., например: Cic. In Verr. I. 144: in tabulas enim legem rettulisti (Ведь ты записал контракт в таблицах); Cic. In Verr. I. 143: Operae pretium est legem ipsam cognoscere… Recita. Lex operi facivndo… (Не лишне познакомиться с самим контрактом… Читай. «Контракт о производстве работ…).

[31] Suet. Cal. 41. 1eius modi uectigalibus indictis neque propositis, … tandem flagitante populo proposuit quidem legem… (Вектигальные подати были объявлены устно, но не вывешены письменно…наконец по требованию народа Гай опубликовал закон).

[32] Ср. форму присуждения в in iure cessio в Институциях Гая (II. 24: ei, qui vindicaverit, eam rem addicit: idque legis actio vocatur) и в цензорских или преторских «продажах под копьем» (Suet. Iul. 50. 2: bello ciuili super alias donationes amplissima praedia ex auctionibus hastae minimo addixit (Цезарь… во время гражданской войны за бесценок присудил ей поместья на аукционах под копьем); Suet. Aug. 24. 1: ipsum bonaque subiecit hastae; quem tamen, quod inminere emptioni publicanos uidebat, liberto suo addixit. (Самого (римского всадника) и его добро он приказал продать с торгов под копьем, но увидев, что его порываются купить публиканы, он присудил его своему вольноотпущеннику). См. также: Leist. Op. cit. S. 2271.

[33] Liv. XXVII. 11. 9; Liv. XLIV. 16. 9; Cic. In Verr. II. 3. 16-17:; Cic. In Verr. II. 3. 18.

[34] О leges censoriae как контрактах см.: Weiss E. Lex // RE. H. 24. 1925. S. 2318.

[35] Цицерон приводит цитату из одного такого контракта о подряде, заключенного правда не цензорами, а претором Сицилии Верресом (Cic. In Verr. II. 1. 55. 143: Lex operi facivndo…) и контракта об откупе сбора десятины (Cic. In Verr. III. 83: Lex decvmis vendvndis).

[36] Римская республика не знала современного абстрактного понятия государства как частного юридического лица и античные авторы всегда подчеркивали весь римский народ как сторону договора, а саму res publica как «собственность народа»: см.: Кофанов Л.Л. Государственная собственность и частный интерес в древнеримском праве // Древнее право. № 15. 2005. С. 57 сл. Критику современной концепции абстрактного юридического лица в сравнении с римской societas см.: Онида П. Правовое основание societas: от римского права к европейскому // Древнее право. № 17. 2006. С.

[37] Fest. P. 266 L.: Rogatio est, cum populus consulitur de uno pluribusve hominibus, quod non ad omnis pertineat, et de una pluribusve rebus, de quibus non omnibus sanciatur. Nam quod in omnis homines resve populus scivit, lex appellatur. Itaque Gallus Aelius ait: "inter legem et rogationem hoc interest. Rogatio est genus legis; quae lex, non continuo ea rogatio est. <rogatio> non potest non esse lex, si modo iustis comitiis rogata est." (Рогация происходит, когда народ запрашивается относительно одного или нескольких человек о том, что не относится ко всем, и об одной или нескольких вещах, санкции по которым не касаются всех. Но когда народ виносит решение относительно всех людей и вещей, то это называется законом. Рогация – это разновидность закона, но закон не всегда является рогацией. Рогация не может не быть законом, если только она была внесена на правомерных комициях). Ср.: Rufin. Orig. in exod. 10. 1 P. 245. 6; In Rom. 2. 13 P. 901 c. Подробнее см.: Кофанов Л.Л. Lex и ius… С. 165 сл.

[38] Papin. D.1.3.1: Lex est commune praeceptum... communis rei publicae sponsio.

[39] Cic. De rep. I. 40: Cum lex sit civilis societatis vinculum, ius autem legis aequale...

[40] ГК РФ. ст. 307.2: «Обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в настоящем Кодексе».

[41] См.: Gallo F. Per la ricostruzione e l' utilizzazione della dottrina di Gaio sulle obligationes ex variis causarum figuris // Bullettino dell'Istituto di Diritto Romano Vittorio Scialoja. Vol. 76. 1973. P. 213 ff.

[42] Cod. Nap. art. 1370: “résultent de l’autorité seule de la loi”.

[43] Pugliese G., Sitzia F., Vacca L. Op. cit. P. 532.

[44] Cod. civ. 1865. art. 1097.