N. 8
– 2009 – Note & Rassegne
«Современное
Византийское
право» в судебной
практике
Бессарабии (1812
– 1917 гг.)
Антон
Рудоквас
(Санкт-Петербург)
Андрей
Новиков
(Санкт-Петербург)
Бессарабская
область (с 1873 г.
–
Бессарабская
губерния),
включавшая в
себя
территории
княжеств
Молдавия и
Валахия
(расположенных
между
Аккерманом и
устьем реки
Прут) стала частью
Российской
Империи по
условиям мирного
договора от 16
мая 1812 г. Этот
договор был подписан
в Бухаресте
после победы
России в войне
с Турцией.
Условия
жизни
и правосознание
населения
этих
регионов
мало отличалось
от состояния
их прежней
метрополии. Несмотря
на то, что
формально
правом этой страны
являлось
византийское
право, никто его
не знал. На
самом деле
страна жила
по местным
обычаям и
произволу
коррумпированных
судей,
назначенных
князьями.
Судопроизводство
было устным,
и судебные
решения также
обычно
выносились в
устной форме.
Поэтому отсутствовали
как судебные
архивы, так и
юридическое
образование,
а какой бы то
ни было
контроль
законности
судебных
процедур был
невозможен.
Новый князь
часто
отменял решение
своего
предшественника
или назначенного
тем судьи, и
тяжба могла
быть
возобновлена[1].
После
присоединения
к России
коррумпированные
местные
элиты
попытались
представить
римско-византийское
право как
единственный
реальный
источник права
этой страны,
чтобы
предотвратить
глубокое
вовлечение
российских
чиновников в
их местные
дела. Они
настаивали
на том, что
они являются
единственными
знатоками этого
права,
навязывая
себя в
качестве советников
и
сотрудников
новой
имперской администрации[2].
Эти
попытки
сохранения
доминирования
старой элиты
частично
увенчались
успехом[3].
Было тяжело
контролировать
реальное содержание
местных
законов,
поскольку
они являлись
неписаными, а
судопроизводство
было устным,
и
осуществлялось
на местном
языке. Поэтому
так
называемые
бессарабские
законы в реальной
жизни
подменялись
тиранией
местных элит,
которые
привыкли
рассматривать
получение
взяток как
единственный
метод поиска
решения
правовых
проблем[4].
Правильное
понимание
ситуации
пришло к российской
администрации
достаточно
рано. Поэтому
императорским
Указом от 3
августа 1825 г. № 30439
Сенату было
приказано
требовать от
тяжущихся
сторон и от
суда первой
инстанции
материалы
дела с их русским
переводом, и
извлечения
из тех местных
законов и
обычаев, на
которые ссылались
суд и
сторона,
намеренная
обжаловать
вынесенное
судебное
решение.
Законодатель
рассматривал
это
предписание
как временную
меру,
призванную
действовать
вплоть до
обнародования
единого «Свода
местных
гражданских
законов и
обычаев
Бессарабии»[5].
Указ
№ 25441 от 21
августа 1813 г. «Об
организации
Кишиневской
и Хотинской
епархий»
предписывал
использовать
прежнее
молдавское
гражданское
право, но не
определяя
при этом тех
конкретных
законов,
которые
рассматривались
как части
этого права[6].
Согласно
«Уставу об
образовании
Бессарабской
Области» от 29
апреля 1818 было
дозволено
использовать
местные
законы и
молдавский
язык в
судопроизводстве.
Верховный
Совет стал
Верховным Судом,
которому
надлежало
стать судом
последней
инстанции.
Судами
первой
инстанции
стали шесть
судов
территориально-административных
единиц
Бессарабии –
цинутов.
Второй
(апелляционной)
инстанцией
был Гражданский
суд области и
Уголовный
суд области[7].
«Временный
Комитет для
рассмотрения
жалоб на
решения
Верховного
Бессарабского
Совета по
судебным
делам» был
создан в
столице
Империи Санкт
– Петербурге
16 Марта 1822 г.
после
доклада статс-секретаря
графа
Каподистрия
о состоянии
судебной
практики в
Бессарабии.
Второй
Департамент
Правительствующего
Сената
Российской
Империи
также с 5
августа 1825 г.
стал
рассматривать
апелляции из
Бессарабского
Областного
Гражданского
Суда[8].
Устав
1818 г. был
заменен
«Учреждением
для управления
Бессарабской
областью» от
29 февраля 1828 г. (№
1834), которое
подтвердило
применения местных
законов, но
опять же без
определения
их
конкретного
перечня[9].
Постепенное
распространение
российского
права и
унификация
судебной
системы с имперской
стали
главной
тенденцией в
Бессарабии.
Сенатским
указом от 11
октября 1828 г. № 2334
на Бессарабию
была
расширена
сфера
применения
имперских
законов 1821 г. о
порядке
взыскания
долгов. В 1831 г.
на
Бессарабию
было
распространено
действие
«Банковского
устава».
Затем в 1836 г.
стали
применяться
общие
правила
порядка
продажи
недвижимых
имений, в 1842 г. –
правила совершения
актов
продажи недвижимых
имений, а
также
правила о
вводе во владение
недвижимыми
имуществами
и сроке их
выкупа. В 1847 г.
был изменен
местный
порядок
учреждения
опеки над
сиротами и
имениями
некоторых
привилегированных
категорий
жителей
Бессарабии, и
правила
преимущественного
удовлетворения
жен за
приданое из
имущества
мужей перед
другими
кредиторами. В
1869 г., в связи с
общерусской
судебной
реформой, в
Бессарабии
также
началась
судебная реформа,
и
Бессарабская
область была
отнесена к
Округу
Одесской
Судебной
Платы[10].
В 1825 г.
российский
Сенат
потребовал
от Верховного
Совета
Бессарабского
Совета по
судебным
делам
предоставить
информацию о
праве,
применимом в
Бессарабии.
Последний
ответил, что
действительными
источниками
бессарабского
права
являются:
1) Шестикнижие
Арменопуло
– частная
кодификация
римского и
византийского
права,
созданная в 1345
в Греции. Но
они не
применяли
оригинальный
текст, написанный
на греческом,
и на практике
этот последний
подменялся
его
молдавским
рукописным
переводом.
Едва ли можно
было гарантировать
его
адекватность.
2) Законник,
написанный
молдавским
боярином
Андронакием
Доничем в 1814 г. как
практическое
руководство
для судей.
Здесь можно
было найти не
только
компиляцию
позитивного
права, но
также
информацию о
тех римских и
византийских
законоположениях,
которые были
отменены местным
обычным
правом и
указами
князей Бессарабии.
Однако
работа
Донича
зачастую была
непригодна
для решения
актуальных
правовых
проблем.
3) Устав об
образовании
Бессарабской
Области от 29
апреля 1818 г.
4) Грамота господаря
Александра
Маврокордата
от 28 декабря 1785
г.[11].
Очевидный
недостаток
источников
позитивного
права,
написанных
на
молдавском
языке, имел
свое
объяснение.
Греки-фанариоты,
будучи
единственными
знатоками
византийского
права,
считали
молдавский
язык слишком
примитивным
и варварским
для того, чтобы
отыскать в
нем
адекватную
терминологию
и понятия для
правильной
передачи правовых
концепций и
институтов[12].
Сенат
приказал
Азиатскому
Департаменту
Министерства
Иностранных
дел
Российской
Империи
изготовить
перевод книг
Арменопуло и
Донича на
русский язык.
Этот перевод
был закончен
в 1828 г. Однако вместо
того, чтобы
работать с
древним
(средневековым)
греческим
текстом,
русские переводчики
основывались
в своей
работе на новогреческом
переводе XVIII века.
Затем сравнение
этой
новогреческой
версии с древнегреческим
оригиналом
выявило
множество
разночтений
между ними.
По этой
причине
новеллы
новогреческой
версии были
отмечены в
русском
переводе
курсивом.
Соответствующие
оригинальные
древнегреческие
варианты
также были
представлены
здесь как
заметки на
полях. Второй
Департамент
Правительствующего
Сената решил
применять
именно эти
заметки на
полях как
действующее
право[13].
Говоря
об
обязанности
судов
применять книги
Арменопуло и
Донича как
позитивное
право
Бессарабии,
Сенат
Империи de facto дал
свою
интерпретацию
Указов царя
Александра I-го о
применении
местных
законов
Бессарабии,
поскольку
эти Указы не
раскрывали
конкретное
значение
выражения
“местные
законы
Бессарабии”.
В 1844 г. Сенат
объявил, что
Свод Законов
Российской
Империи
должен иметь
только
субсидиарное
значение в
Бессарабской
области[14].
Уже
будучи
частью
Российской
Империи, Бессарабия
оставалась
почти
неизвестной
русским
вплоть до 1917 г.
Даже в
середине XIX-го
века многие
россияне
считали, что она
находится в Азии,
или путали ее
с Грузией.
Поэтому не следует
удивляться
тому, что
российское
Министерство
Иностранных
дел
затруднялось
с
определением
местонахождения
главного
города
Бессарабии
Кишинева, а Кассационный
Департамент
Правительствующего
Сената
рассматривал
Бессарабию и
Молдавию как
части бывшей Византийской
империи,
несмотря на
то, что византийская
граница
никогда не
простиралась
севернее
Дуная.
Российская
Империя рассматривала
Бессарабию
как этап на
пути завоевания
Балкан и
достижения
Боспора. Русские
иногда
рассматривали
местное
население Бессарабии как
препятствие
славянскому
единству, а
иногда
напротив –
как славян,
воспринявших
латынь в
качестве
своего языка[15].
С другой
стороны,
образ
территории
Российской
империи, где
римское
право
оставалось
действующим
правом, имел
большую
привлекательность
для русских
юристов.
Некоторые из
них находились
под влиянием
воззрения на
Россию как на
преемника
Римской и
Византийской
империй –
«Третий Рим».
Поэтому было
политически
важно
подчеркнуть
прямую линию
континуитета
от
византийского
к русскому
праву, по примеру
правителей
Священной
Римской Империи
Германской
Нации в
Средние века[16].
Однако
в тех
случаях,
когда
российский
Сенат
вынужден был
действительно
иметь дело с
правом
Бессарабии,
он применял
германские
учебники
пандектного
права для его
интерпретации,
не различая
чистое
римское
право
Древнего
Рима,
«современное
римское
право» Германии
до 1900 г.,
византийское
право
Византии, и
византийское
право
Бессарабии,
которое представляло
собой иное
явление[17].
Принимая во внимание,
что эта
ситуация
существовала
вплоть до
катастрофы
Российской
Империи в 1917 г.,
и что
Российский
Сенат в конце
концов допустил
в судах
Бессарабии
прямые
ссылки на
оригинальные
источники
византийского
права,
написанные
на
древнегреческом,
историк права
может
увидеть
здесь
восхитительную
картину
плавильного
котла
различных правовых
культур,
текстов,
традиций и
языков, ныне
почти
позабытую.